Жизнь Исуса Христа

Если в быстром порыве и смирении этого молодого и знатного, чистосердечного и ревностного юноши есть нечто привлекательное, то в вопросе его проглядывается много неприятного. Мнение, что он должен получить вечную жизнь посредством «совершения добрых дел» имеет радикально ложное основание. Если сравнить смысл ответа Спасителя у евангелиста Матфея с ответом Его, переданным другими евангелистами, то увидим, что Господь, по-видимому, хотел сказать юноше: «зачем спрашиваешь меня относительно добра и зачем называешь меня добрым? Истинное добро есть одно — Бог». Иисус настолько же мало желал принимать на себя титул «доброго», насколько и титул Мессии, если тот или другой дается в ложном смысле. Еще менее желал Он быть приятным, как простой «добрый раввин», за которого в это время больше, чем когда-либо прежде, хотели принимать Его люди. Таким образом, Он хотел показать юноше, что если тот пришел к Нему, как к такому, который был больше, чем человек, то все его обращение, точно так же как весь вопрос, были ошибочны: для получения вечной жизни нет других оснований, кроме тех, которые существуют. Если же этот молодой начальник впал в заблуждение, удивясь Иисусу, как простому раввину высокой святости, то никто из раввинов, как бы свят ни был, не привык слышать титул доброго, потому что такой эпитет для раввина был неизвестен евреям и не встречается ни разу в Талмуде. При этом надо заметить, что никто из них не давал особых секретов для сохранения добродетельной жизни. Вследствие этого Иисус продолжал разговор в том же самом духе: если же хочешь войти в жизнь вечную: соблюди заповеди.

Юноша не ожидал такого ясного и простого ответа. Он не мог поверить, чтобы Ему указали прямо на десять заповедей, а потому и спросил с удивлением: какия? Так как юноше, по-видимому, хотелось непременно сделать что-нибудь особое, то Иисус рассказал ему важнейшие обязанности из второй скрижали: Он посылал гордых к закону и приглашал смиренных к Евангелию. Все это, отвечал юноша с удивлением, сохранил я от юности моей. Нет никакого сомнения, что действительно все это было исполнено им, как и миллионом других людей, придерживаясь только к букве закона, но он очевидно знал мало из объяснений, данных Иисусом относительно смысла и значения заповедей. Взглянув на юношу, Иисус полюбил его за его чистосердечие и дал ему краткий совет о кресте. Так как юноша был недоволен общими обязанностями и желал или предполагал совершить что-нибудь необыкновенное, то Иисус предложил ему подвиг. Одного тебе недостает, сказал Он, пойди, все, что имеешь, продай, и раздай нищим, и приходи, последуй за Мною.

Это было слишком много. Молодой начальник удалился с мрачным видом, с печальным сердцем, потому что у него было большое имение. Он предпочел земные удобства сокровищам небесным; не хотел приобрести вечное посредством потери временного; сделал, как говорит Данте, «великое отречение». После этого он исчез из евангельской истории бесследно, дальнейшей судьбы его не рассказывают евангелисты.

Мы можем, или лучше сказать, мы могли бы надеяться и веровать в лучший конец для того, кто полюбил Иисуса, только взглянув на него. И действительно, уныние юноши, вследствие первого затруднительного предложения, крайне опечалило Иисуса. Поглядев на своих учеников, Он сказал, что трудно богатому войти в царствие небесное. Слова эти поразили всех своей строгостью. Неужели ни один человек не может быть богатым и ни один богач — быть добрым? Но Иисус, смягчая грусть и строгость слов, задушевным названием их детьми ответил: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в царствие Божие! Или лучше, как читается в признанных за достовернейшие манускриптах: «дети! как трудно войти в царствие Божие», то есть войти не только богатым, но всякому человеку; причем добавил: удобнее верблюду пройти сквозь игольныя уши, нежели богатому войти в царствие Божие! Замена в этом выражении слова «верблюд» канатом не имеет никакого основания, потому что в Талмуде существует подобный рассказ о слоне и игольных ушах. Толкование, что небольшие ворота в городе, через которые с величайшим трудом проходил вьючный верблюд, назывались «игольными ушами», более вероятно, но нуждается в подтверждении. Однако же слова Иисуса поразили слушателей чрезмерным удивлением. Неужели ни Никодим, ни Иосиф Аримафейский не могут надеяться на получение царства небесного? Разумеется, могут. Невозможное по природе возможно по благодати; невозможное для человека возможно для Бога.