Жизнь Исуса Христа

Это был очевидный случай нарушения их закона! Разве полуегиптянин, сын Саломифы, дочери Даврия, не был побит насмерть камнями за собирание дров в субботний день[302]. Разве не ясно высказал Иеремия: Так говорит Иегова: берегите души свои, и не носите нош в день субботний и не вносите их вратами Иерусалимскими, и не выносите нош из домов ваших в день субботний, и никакого дела не делайте[303].

Действительно сказано, но почему? Потому что суббота есть установление благодетельное, имеющее целью защиту подчиненных, угнетенных постоянным трудом; потому что сущность ее состояла в избавлении рабов и земледельцев от несоразмерности работы, которую налагали на них богачи из народа, известного своею жадностию; потому что оставление одного дня из семи для святого успокоения имело бесконечно доброе влияние на духовную жизнь всего общества. Такова была мысль четвертой заповеди. В каком же отношении нарушена была суббота человеком, захотевшим, по получении чудесного исцеления, отнеси домой простую постель, из которой состояло, может быть, все его имущество? Нарушенное этим человеком не было законом Божиим и даже законом Моисеевым, но представляло безумные формалистические толкования холодных преданий, которые с важностью рассуждали, что в субботу можно носить сапоги без гвоздей, а нельзя надеть сапогов, подбитых гвоздями, потому что они представляют ношу; всякий может выходить из дому в двух сапогах, а отнюдь не в одном; один человек может нести каравай хлеба, но двое не могут идти рядом так, чтобы этот каравай был между ними, и тому подобные невообразимые, невежестенные органичения.

Кто меня исцелил, отвечал выздоровевший расслабленный, Тот мне сказал: возьми постель свою и ходи.

Эти слова приняты были за оправдание в отношении к расслабленному, потому что голос, одаренный чудесною силою одним словом исцелять паралитика, имел право на некоторое послушание себе. Они удовольствовались высказанною им причиною, и что им за дело до этого ничтожного жалкого страдальца? Что выигрывают они, если будут терзать его? Они пошли далее.

Кто тот человек, — заметьте лукавство этих еврейских властей! — не тот, который исцелил, потому что нельзя обвинять в ереси за совершение чудесного действия, но — тот, который сказал тебе: возьми постель свою и ходи?

Внимание паралитика, когда Иисус говорил с ним, было так слабо, что он не знал, кто был его благодетельным целителем. Но вскоре все объяснилось. Заметим в расслабленном прежде его хорошую сторону, потому что вскорь после события видим его в храме, куда он пришел, вероятно, для того, чтобы воздать благодарность Богу за внезапное и чудесное восстановление его разбитой жизни. Там Иисус увидал его и обратился к нему с простым, но высоким нравоучением: вот, ты выздоровел, не греши же, чтобы не случилось с тобою чего хуже.

Такое нравоучение получил он, может быть, потому что Христос провидел мелкую и недостойную природу человека: по крайней мере на первый взгляд чувствуется, что то возмутительное при чтении 15 стиха, где говорится: человек сей пошел и объявил иудеям, что исцеливший его есть Иисус. Возможно, хотя и совершенно неправдоподобно, что человек этот имел в мыслях прославить имя того, кто совершил над ним чудо. Но так как ему известны были неприязненные чувства иудеев; так как мы не слышим от него ни одного слова благодарности, ни одного слова благоговения или прославления Иисуса; так как ему было вполне известно, что Иисус, при совершении чуда, руководствовался только одним состраданием и постарался избегнуть всякой торжественности, то нельзя не признать, что с первого взгляда на подобный поступок невозможно глядеть иначе, как на ненужный и презренный донос, на гнусную самозащиту на счет своего благодетеля и совершенно непонятную смесь бездушного наушничества с низкою неблагодарностию. По-видимому, наставление Иисусово было крайне необходимо, хотя и оказалось бесполезным.

Донос имел непосредственные и неприятные последствия. Они изменили весь ход остальной жизни Иисуса. Не трогаясь видимым глубоким состраданием, не убеждаясь действием чудесной силы, иудейские инквизиторы вооружились на защиту своих излюбленных статей закона. Они стали гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такия дела в субботу.