Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура

Значительную долю Талмуда составляют попытки разработать правила повседневного поведения, исходя из лаконичных заповедей Торы. А еще в нем, конечно же, есть шутки, анекдоты, естественнонаучные сведения, сплетни, намеки — и, самое главное, бесконечные споры почти обо всем, что упоминается на его страницах. Из 523 глав Мишны только в одной нет споров о Галохе (иудейском праве). То есть пререкания занимают не весь Талмуд, а всего лишь его 99,8 %.

VI

Талмуд — основа иудаизма, без него еврейское мировоззрение и идиш были бы невозможны. Поэтому стоит рассмотреть его подробнее. Мишна, более ранняя часть Талмуда, написана на иврите. Она была завершена примерно в 200 году н. э. на территории Земли Израиля. Мишна занимается непосредственным исследованием текста Библии. В книге шестьдесят три трактата, которые объединены в шесть разделов. Мудрецов-законоучителей, чьи высказывания приводятся в Мишне, называют таннаями.

Более поздняя часть — Гемора, или собственно Талмуд, — была завершена в Вавилонии около 500 года. Позже название «Талмуд» стало общим для обеих книг. Гемора написана в основном на арамейском; она анализирует не Тору, а Мишну. Но назвать Гемору комментарием к Мишне — все равно что назвать Шекспира продолжателем творчества графа Суррея в жанре белого стиха. Может, и верно, но ничего не понятно. Гемора — это целый мир. Нечто, что можно пережить, но нельзя описать.

Первая же страница первого трактата может служить наглядным примером того, что происходит во всем Талмуде. Трактат начинается с обсуждения заповеди о том, что символ еврейской веры — молитву «Шма, Исроэл» («Слушай, Израиль») — нужно читать «и ложась, и поднимаясь» (Втор. 6:7). После короткой цитаты из Мишны следует шестнадцать страниц Геморы, затем снова появляется Мишна:

Мишна. «Когда читают „Шма“ вечером?

С того часа, когда коены приходят есть труму^{4}, до конца первой стражи — [это] слова рабби Элиэзера.

Мудрецы же говорят: до полуночи.

Рабан Гамлиэль говорит: до восхода утренней зари» (Брохойс 2а).

Ничего более конкретного не говорится. По сути, отрывок ничего нам не сообщает — кроме того, что ночь предшествует дню (см. Быт. 1:5; 1:8 и т. д.), а «полночь» означает «рассвет». Фраза «с того часа, когда коены приходят есть труму» была бы куда понятнее, если бы они всегда ели в определенное время, — но это было не так. Здесь речь идет об осквернившихся коенах — им разрешалось есть труму только после того, как они совершат ритуальное омовение и зайдет солнце (то есть начнется новый день).

Молитва «Шма» здесь не пояснена. Расцвет деятельности Раби Элиэзера и Гамлиэля начался после разрушения Второго Храма, и вряд ли им доводилось видеть, как коены едят труму. Сама Мишна была дописана только через полтора века после разрушения Храма — так что, говоря о «вечере», она пользуется понятиями мира, который тогда уже не существовал; он был так же далек от читателей Мишны, как война между Севером и Югом — от нас с вами. Это как если бы в 2250 году кто-то заявил, что вечер начинается, когда команды уборщиков входят в башню Всемирного торгового центра. Почему же тогда в Мишне не сказано просто «на закате»? А вот почему: это была бы претензия на то, что космические события — восход и закат — существуют в первую очередь для евреев и их ритуалов, а остальной мир довольствуется тем, что перепадет. Да и в любом случае «закат» не прояснил бы ситуацию — посмотрите, что происходит, когда мудрецы говорят «полночь» (уж она-то всегда наступает в определенный час).

Обратите внимание: ни одно из высказанных мнений не названо правильным. Нежелание занимать конкретную позицию — одна из самых удивительных черт Талмуда. Категорические запреты вроде «Не подкладывай еврею свинью!» довольно редки и обычно направлены против совсем уж явных нелепиц. Чаще всего в Талмуде встречаются вопросы-квечи — например, начало Брохойс, первого трактата Геморы: «О чем говорит Танна, сказав „Когда…“? И почему он изменил порядок, начав с вечера? Начал бы с утра!»

За много веков до появления идиша уже формировались идишские интонации, идишский взгляд на вещи:

Мишна.

Все, о чем было сказано мудрецами «до полуночи», — заповедано до восхода утренней зари. <…> Если так — <…> то почему сказали мудрецы: «до полуночи»? <…> Дабы отдалить человека от греха (Брохойс 2а).