Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура

Пища, которая не относится ни к милхикс, ни к флейшикс, называется парве; происхождение слова туманно, в лошн-койдеш нет даже такого понятия. Есть вероятность, что это славянизм, но слово, самое близкое к парве по значению, — старое западноидишское миних. Означает оно «монах»; в разговорном немецком (и, очевидно, в идише) слово использовалось и в значении «мерин», то есть кастрированный конь, конь-каплун — и не жеребец, и не кобыла. Как говорится, ништ аѓер ун ништ аѓин («ни туда, ни сюда»). Взяв на вооружение немецкое слово, идиш, как всегда, переделал его на свой манер — термин, обозначавший бесполое животное или безбрачного служителя культа, стал общим понятием, куда входят злаки, бобовые, фрукты, овощи, вода, сок и алкогольные напитки: ни молоко, ни мясо.

Если речь идет не о еде, парве означает «пресный», «неопределенный» — то же, что и фне. «Все в восторге от это фильма, а по-моему, он совершенно парве». О гермафродите можно сказать парве локшн — «лапша, не заправленная ни мясом, ни сыром».

Парве локшн чем-то сродни калтер лунг-ун-лебер («холодное легкое с печенкой»), так называют человека, настолько невозмутимого и флегматичного, что если он подает признаки жизни — уже хорошо; этакий Обломов в ермолке. Легкое с печенкой — тройерик-баримт («печально известный») еврейский деликатес. Мало того что у него такие ужасные составляющие, их еще и поливают густым красным соусом — по слухам, томатным. А теперь представьте упрямого ребенка, перед которым поставили тарелку с этой гадостью. «Пока не доешь, из-за стола не встанешь». Проходит десять минут, двадцать минут, час; легкое с печенкой по-прежнему лежит на тарелке — холодная, слипшаяся недвижная груда бросает багровые отблески на лицо несчастного. От такой картины кому угодно станет не по себе, даже любителю легких и печенки. Слишком бесстрастный человек подобен калтер лунг-ун-лебер — во-первых, в его жилах явно не течет горячая кровь; во-вторых, можно только надеяться, что он окажется не гадким, а просто «никаким».

Кроме того, лунг-ун-лебер фигурирует в великолепной поговорке опѓенген а лунг-ун-лебер аф дер ноз, «повесить легкое с печенкой на нос [кому-то]», то есть одурачить, оставить с носом — да не с пустым, а украшенным холодной липкой гадостью.

Посредством лунг-ун-лебер мы плавно переходим от парве к флейшикс, мясному отделу нашей еврейской лавочки. Если бы парнокопытности и жвачности животного было достаточно, чтобы считать его мясо кошерным, то в каждом хасидском квартале был бы свой «Шмакдональдс». На самом деле корову, барана, козу нужно еще и шехтн, то есть заколоть по особым правилам; этим занимается шойхет (мн.ч. — шойхтим), ритуальный резник. Он не только закалывает, но и проверяет животное на наличие болезней или отклонений, которые неприемлемы для кашрута. От глагола шехтн произошла распространенная еврейская фамилия Шехтер; сама процедура называется шхите. Нетрудно догадаться, какое переносное значение имеют слова шойхет и шехтн.

Интереснее метафоры, связанные с глаголом койлен, который тоже означает «закалывать животное», но не кошерным способом: «Услышав, что едут гости, викинг ѓот гекойлет ан окс», то есть заколол быка (в глаголе нет никакого пренебрежительного оттенка). Если мясо некошерное, значит, имеет место не шхите, а кайлунг — производное от койлен. В переносном смысле койлен означает «глубоко потрясти», «морально доконать». Эр ѓот мир мамеш гекойлет, дословно «он меня прямо-таки убил», на самом деле значит «если он думает, что задел меня, то сильно заблуждается». Да он всего лишь ѓот авекгекойлен бай мир ди капоте, «убил мою капоту» (длинный черный хасидский сюртук), а я цел и невредим. Есть и такая фраза — стопроцентный квеч — койлен он а месер, «без ножа резать», обычно она выражает жалость к самому себе: «Ме ѓот мих гекойлет он а месер», «без ножа меня зарезали!» — иногда имеется в виду «меня оклеветали», но чаще «разбили мне сердце»: «Боже мой! Пришел на свадьбу двоюродного брата, весь из себя как еврейский Битл… и начал рассказывать всем, чей ты сын! Койлест мих он а месер, ты же без ножа меня зарезал! Пообещай хотя бы, что прочтешь по мне кадиш».