Жизнь как триллер

– Да никто у вас и не будет ничего спрашивать! – уверенно проговорила она. – Просто ходите по галерее да восхищайтесь картинами Мещеряковой, этого будет достаточно. Выставка-то Инны, поэтому от вас не будут требовать рассказов о вашем собственном творчестве!

Я понадеялась, что так оно и будет, поэтому мы сели в мою машину и поехали по адресу, который назвала мне писательница.

До картинной галереи добрались, к счастью, быстро – в эту сторону сейчас пробок не было. Часы показывали десять минут седьмого, когда мы вошли в помещение, заполненное нарядно одетыми людьми. Галерея была небольшой, зато все стены были завешаны огромными холстами – работами Мещеряковой.

Затрудняюсь сказать, в каком жанре творила жена Берестова, но картины были непонятными, к реализму они не имели никакого отношения. Какая-то дикая смесь красок, наложенных плотными слоями, на некоторых холстах присутствовали иные материалы – нитки, гипс, лоскуты ткани. В центре зала, в окружении толпы приглашенных гостей, стояла женщина лет тридцати – тридцати пяти, в длинном красном облегающем платье, и говорила вступительную речь. Как я поняла, это и была художница Инна Мещерякова. Выглядела она превосходно: идеальный макияж, красивая прическа, со вкусом подобранные украшения. Настоящая красавица, подумала я про себя. Женщина благодарила зрителей за то, что они пришли на ее выставку, и рассказывала о своих картинах.

– Работа над выставкой заняла у меня целый год, – вещала она. – Я задумала серию картин, посвященных эмоциям человека. Они абстрактны, но и наши эмоции не поддаются логике, особенно когда они захватывают и выплескиваются через край. Возможно, смысл картин не сразу становится ясным, чтобы понять мои чувства, нужно внимательно вглядываться в каждую работу. Тогда вы станете испытывать эмоции, и именно эти эмоции позволят вам понять полотна…

Рядом с Инной стоял импозантный мужчина в строгом костюме, который с восхищением глядел на художницу.

Я шепотом спросила Майю, кто это, и Рудовская подтвердила мою догадку: рядом с Мещеряковой находился ее муж, писатель Алексей Берестов. Майя тихо сказала, что на выставку пришли все писатели, о которых она мне рассказывала.

Эмилия Разина оказалась жгучей брюнеткой с внушительными формами, чем-то она мне напомнила испанку. Одета Разина была в блестящее платье с разрезами, демонстрирующее ее длинные ноги, волосы она забрала в высокую прическу. На вид ей было около тридцати лет, держалась она гордо, точно сама организовала выставку. Рядом с ней стоял мужчина лет сорока, с которым Эмилия периодически обменивалась какими-то репликами. Как сказала Майя, это и был Егор Краев, женатый писатель, который крутил роман с Разиной.

Елена Блавинская – худощавая светловолосая женщина примерно одного возраста с Краевым – стояла поодаль от парочки и внимательно слушала речь Мещеряковой. В руках у Блавинской был фужер с шампанским, одета она была гораздо проще, чем ее коллеги. Скромный брючный костюм не выглядел эпатажно или вызывающе, напротив, он показывал серьезность и хороший вкус его обладательницы. В отличие от Разиной с Краевым Блавинская ни с кем не разговаривала, она временами переводила взгляд на стену, на которой висела огромная картина Мещеряковой, и внимательно вглядывалась в полотно, точно хотела проверить слова художницы. Было видно, что Блавинской интересна сама выставка, а не общение, как многим из присутствующих.

Остальных гостей Рудовская не знала – очевидно, это были знакомые Мещеряковой, возможно, художники или представители других творческих профессий.

Зато мне один человек показался знакомым. Он стоял вдалеке, держался особняком, но, приглядевшись, я с удивлением поняла, что это мой новый знакомый Олег, интересно, как его по фамилии? Точно знаю, что сын Нины Петровны не назвал ни своего отчества, ни фамилии.

Я шепотом спросила Майю:

– Вам знаком этот мужчина? Вон, стоит вдалеке?

– Нет, впервые его вижу, – покачала головой Рудовская. – А кто это?

– Тоже писатель, – пояснила я. – Знакомый. Он мне о вас и рассказывал.

– Надо же, на вечере современной литературы его не было…

– Он из Санкт-Петербурга приехал, – сказала я. – Как раз сегодня я с ним и познакомилась. Надеюсь, он не знает о моей профессии, иначе вся наша легенда о моей деятельности в качестве художницы отправится в тартарары…

– Ой… – только и проговорила Майя. – Правда, жутко получится… А кто ему мог сказать?

– Так, общие знакомые… – я осеклась.

Олег заметил нас и поспешил в нашу сторону.

– Женя, какая встреча! – воскликнул он, подойдя к нам.

Мещерякова уже завершила вступительную речь, собравшиеся занялись рассматриванием картин.

– Не предполагал, что увижу вас здесь! Вы так резко сбежали сегодня…

– Олег, познакомься, это – Майя Рудовская, та самая писательница, о которой вы сегодня мне рассказывали. – я внимательно наблюдала за реакцией моего «кавалера».

Олег округлил глаза.

– Правда, ваше лицо показалось мне знакомым! – воскликнул он. – Простите, сразу вас не признал, я ведь наблюдаю за вашим блогом, ваш роман превосходен! Я ваш искренний поклонник!