Жизнь как жизнь

Вдалеке, наконец, зашумел состав. Водители и пассажиры, вышедшие покурить, заспешили обратно. Поезд с оглушительным свистом пролетел мимо, обдав их пылью дальних странствий, запахом туалетов и гарью угольных «титанов». В этот момент лошадь, запряжённая в телегу, громко фыркнула, дёрнула головой и с испугу попятилась назад. Телега наехала на, стоящий позади неё, новенький «москвич» и разбила обе фары. От удара дверца клети, стоявшей на телеге, открылась и перепуганные гуси хлопая крыльями начали выпрыгивать на дорогу. Хозяйский пёс метался между машинами. Орущие гуси, тяжело переваливаясь, разбегались не только по проезжей части, но уже бродили и по железнодорожному переезду.

Водители орали на бедного дядьку, давили на клаксоны, требуя начать движение. Суматоха продолжались пока из будки не появилась ОНА – женщина в оранжевом жилете. Увидев эту картину, она онемела. Сознание вернулось к ней не сразу. Её монолог был краток и не отличался разнообразием идиоматических выражений. Восхищало их количество. Дядька, наконец, пришёл в себя, сдвинул на лоб замызганную кепчонку с пуговкой на макушке и почесал затылок.

– Ты понимаешь, что я не могу открыть движение, пока здесь гуляют гуси? – проникновенно спросила она.

Дядька молча кивнул головой и принялся прилаживать отвалившуюся дверцу клети. Какой-то парень уже тащил первого пойманного гуся.

– Мужики, – раздался из толпы чей-то голос, – помогите собрать гусей, а то мы так никогда не уедем.

– А они щипаются, – пропищал детский голосок. Толпа засмеялась. Несколько добровольцев поспешили в разные стороны в поисках гусей. Хозяин чуть не плача, принимал очередного беглеца и, кланяясь, благодарил спасителя.

Народ в ожидании конца приключения мирно расположился у обочины на пыльной траве. Слышался смех. Кто-то уже разложил картишки. Мамаши выгуливали засидевшихся детишек. Суета и неразбериха продолжались около часа, пока последний гусь не оказался запертым в клетке. Как выяснилось, виноватых среди присутствующих не оказалось. Виноват был ПОЕЗД, но он давно уехал.

Наконец поднялся шлагбаум. «Спектакль» был окончен. Шофёр тронул автобус, и он покатил своей дорогой. Позади остались несчастный дядька с гусями и лохматым преданным псом и владелец «москвича» с разбитыми фарами. Было смешно и грустно. Девчонки, сначала покатывающиеся со смеху, теперь искренне сочувствовали незадачливому дядьке в смешной кепчонке с пуговкой и лохматому преданному псу, тихо сидевшему у ног расстроенного хозяина.

Глава 3

Оба автобуса почти одновременно добрались до места дислокации. Галдящую, уставшую толпу разместили в старом здании сельской школы. Здание было настолько ветхим, что прогнившие половицы угрожающе прогибались и грустно скрипели от тоски и одиночества. «Мальчиков» и «девочек» развели по разным классам в разных концах коридора. Запах прелого дерева пропитал сваленные в углу комнаты матрасы, на которых предстояло спать. «Удобства» располагались на улице. Недалеко от крыльца, под навесом – старое кострище летней кухни сиротливо поблёскивало антрацитом обугленных деревяшек.

Место же было удивительное. От главного входа вниз уходила старинная лиственничная аллея. Где-то высоко над головой огромные деревья величаво покачивали разлапистыми пушистыми ветвями, осыпая поросшую травой дорожку нежной мягкой хвоей. Конец аллеи терялся среди беспорядочно растущих старых лип и упирался в забор, который давно сгнил. Кривая калитка сиротливо висела на одной петле чудом уцелевшего столба. Прямо за калиткой сверкал небольшой бочажок, в котором били хрустальные родники, откуда брали воду для кухни и умывания.

Деревенька Могильцы была малонаселённой. Прямо за околицей начинались поля с рядами сжатых снопов сухого льна. Лён был здесь главной культурой. Десятилетиями из поколения в поколение его выращивали на этих полях, окружённых вековым лесом. Главная усадьба находилась километрах в трёх. Затяжная тёплая осень торопила с уборкой. Как долго продержится вёдро, никто сказать не мог, поэтому с утра всех сразу отправили на лён. Ребята подвозили с поля осыпающиеся снопы к молотилке. Девчонки с двух сторон хватали сноп и заталкивали его между крутящимися валками. Вблизи молотилки в пыли не было видно лица напарницы. Старенький агрегат работал без перебоев и остановок. Девчонки, повязанные платками так, что видны были только глаза, походили на таинственных восточных красавиц.