Жизнь как жизнь

За окнами быстро сгущалась темнота. В середине октября дни становились совсем короткими. Падал мелкий снежок вперемежку с дождём. Андрей сидел посреди избы на табуретке, подшивая валенки. Сначала на крыльце, а потом в сенях раздался громкий топот. Видимо кто-то снег сбивал с обуви. Дверь распахнулась, и в избу влетела сестра Андрея Клавдия.

– Клавка, ты, что такая всполошенная? Стряслось что-то?

– Да ничего не стряслось. Бежала от Юрова – запыхалась. Прибежала сказать, что у нас сегодня скотину переписывали. Завтра к вам в Рымы приедут. Вот прибежала предупредить, чтобы поспрятали лишнюю то скотинку, а то такие налоги насчитают, что без порток останетесь.

– Спасибо, что упредила. Ну да ты, раздевайся. Алёна сейчас корову подоит – ужинать будем.

– А детвора то где?

– Старшие по друзьям да подружкам, а малышня на печи отогревается.

В избу вошла с подойником Алёна:

– Ой, Клавдия, здравствуй! Ты, что это на ночь глядя да по такой дороге прибежала?

– Предупредить о переписи скотины пришла. Ну, я Андрею уже всё сказала.

– Ну, ладно, посиди. Я сейчас молоко процежу, потом на стол соберу. А когда переписывать то будут?

– Завтра, с утра.

– Ой, батюшки! Ребятишки, быстро слезайте с печи. Василко, ты беги к тётке Матрёне, предупреди, а ты, Стёпка, к дяде Коле. Скажете, и сразу домой – ужинать будем.

– Мам, мы ещё не отогрелись.

– Я кому сказала. Одевайтесь и бегом, чтобы одна нога здесь, другая там. А то вон отец сейчас, ремнём шуганёт.

Мальчишки убежали. Клавдия скинула с головы мокрый полушалок, сняла телогрейку.

– Алёнка! Ты мне кипяточку налей. Попью, да и побегу обратно мне еще к Степаниде заглянуть надо, а то давно ее не видела. Как она там? Как ребятишки?

– Да ладно у них все. Погоди маленько. Поужинаем и пойдёшь.

– Дома поужинаю. У меня там шти с мясом наварены. Мы одного поросёнка дён пять, как закололи.

– Мы тоже на прошлой неделе одного зарезали, а то Алёшку скоро в армию провожать.

– Тогда, что? Я зря колготилась?

– Не зря. У нас ещё два осталось, да и овец десяток. Вот поужинаем да в баню на реке отведём.

Пока Алёна вытаскивала из печи чугуны, вернулись мальчишки.

– Вася, ты не знаешь к кому Лёшка пошёл?

– Откуда мне знать.

– Я знаю. Он к Толику Анисимову ушёл на гармошке учиться играть, – сообщил Стёпка.

– Вот и слетай за ним. Пусть быстро домой идёт. Скажи дело срочное.

– Что, всезнайка, напросился? Теперь скачи снова, грязь меси.

– А ты тоже знал, куда Лёха пошёл, но схитрил.

– Ладно, сиди. Я сейчас за Лёхой схожу, – смилостивился над младшим Василий.

Овцы шли к реке послушно, а вот годовалая свинья всё время визжа норовила освободиться от верёвок, тащила поводырей в сторону от дороги. Лёшка с Василком едва удерживали её. Поросячий визг, блеяние овец и мычание бычков и тёлок слышалось во всех концах деревни. Слух о предстоящей переписи скота моментально разлетелся по огромному в триста дворов поселению.

Ранним утром Алёна со Стёпкой отнесли в баню ведро пойла, сдобренного картошкой и буханкой ржаного хлеба для свиньи и большой мешок сена для овец, чтобы от пуза наелись и не выдали хозяев своим блеянием и хрюканием. Проверяющие в летние бани никогда не ходили, но на подворье заглядывали во все углы и щели.

Андрей всегда старался наладить с проверяющими отношения: выставлял на стол блюдо белоснежных аппетитных пахнущих груздей, бутылку казённой водки и приглашал к столу.

– Нет, нет! Мы на работе – нам нельзя. Вот разве на обратном пути заглянем.

– Заходите! Заходите! Ждать буду.

И проверяющие заходили. Кто же откажется выпить и закусить на дармовщину. Выпив, жаловались на свою тяжёлую и не благодарную работу. И уходили, пошатываясь, после опустошённой второй или третей бутылки.

Стёпка неожиданно для домашних стал вдруг пописывать статейки, то про построенную за рекой новую колхозную ферму, то про строительство аэродрома за колхозным током, то сочинял стихи и всё отсылал в районную газету. Статейки его печатались, и он даже получал за них копеечные гонорары. Стихи почему-то в газете не появлялись.

Однажды в канун Нового года почтальонка принесла казённое письмо для Сазонова Степана. Это было письмо из редакции, в котором его, Степана Сазонова, приглашали на заседание литературного кружка и просили принести с собой новые произведения.

Редакцию Стёпка нашёл быстро. Она находилась в двухэтажном белом доме на втором этаже, рядом с центральной площадью. На первом этаже располагалась типография. Степан поздоровался с первым, встретившимся в коридоре мужчиной.

– Извините. Я приехал на заседание литературного кружка. Куда мне?

– Вам в кабинет редактора. Там уже все собрались. Идите, вам в ту дверь. В кабинете редактора около стола и вдоль стен сидели человек десять – двенадцать мужчин и женщин в возрасте. За отдельным столом сидел статный с сединой на висках лет сорока-сорока пяти мужчина.

– Это кто к нам пожаловал? – спросил редактор.

– Я Стёпа, Степан Сазонов из Рымов.

– Ах, Степан. Надо же какой юный. А судя по вашим заметкам, я полагал, что вам лет двадцать пять – тридцать. Приятная неожиданность. Ну, что ж, Степан, присаживайтесь на свободное место.