Жизнь как жизнь

– Понимаю. Последнее время я совсем не сплю. Мужу стало лучше. Но мне легче не становится. Только ваше присутствие примиряет меня с жизнью. Если бы не Нюша, я уже умерла бы. Вы обе даёте мне силы жить. Ведь у нас с Луисом больше никого нет. Его брат погиб в 1939 году. Он сбежал в Испанию шестнадцатилетним мальчишкой воевать с фашистами. Его убили под Мадридом. Я была у родителей единственным ребёнком. Мама умерла при родах моего брата. Он тоже вскоре умер. Я осталась одна с папой. Он воспитал меня как мужчину, научил любить дело, ценить заработанное трудом. Потом выдал меня замуж за Луиса Мароэ – сына нашего соседа и надёжного компаньона. Мы любили друг друга, и наш брак оказался удачным. Я была очень благодарна папе. Когда папа умер, я думала, что не переживу. Но, как видите, пережила и продолжила наше дело. Я очень рада, что Костас выбрал именно вас. Вы же знаете, что он женолюб. Я боялась его любвеобильности, – при этих словах мадам протестующе подняла руку. – Нет, он не был волокитой или распутником. Он сразу влюблялся и был готов положить к ногам очередной пассии весь мир. Это меня и пугало. Но, к счастью, мои опасения не оправдались.

Варя слушала, рассеянно теребя огромный цветок садовой ромашки. Из задумчивости её вывел вопрос мадам Мароэ.

– О чем вы сейчас думаете?

– О том, что нам с Нюшей пора собираться.

– Куда, позвольте вас спросить?

– Домой. Мы пока не решили, куда именно: в Москву или в Гоа.

– А разве здесь не ваш дом? Вам здесь плохо?

– Как вы можете так говорить?

– Так почему вы хотите уехать? За годы, которые вы с Нюшей прожили здесь, мы с Луисом убедились в правильности выбора нашего сына. Вы уже видели документы?

– Какие документы?

– Они лежат у него в кабинете в письменном столе.

– Нет. Я никогда не лазила в стол Костаса без разрешения. Он этого не любил.

– Теперь он вам ничего не скажет, – грустно произнесла мадам Мароэ. – Пойдёмте, посмотрим вместе.

Они поднялись со скамейки и вошли в дом. Дверь в кабинет была закрыта. Варя распахнула створки, подошла к окну и раздвинула шторы. Яркий луч упёрся в чёрное полотно, накинутое на большое овальное зеркало. Варя поправила сползший траурный креп.

Мадам Мароэ сидела перед выдвинутыми ящиками стола и поочерёдно вынимала пачки документов. Запечатанный конверт лежал на самом дне одного из ящиков. Прочитав надпись на конверте, она дрожащей рукой протянула его Варе.

– Скорее всего, это вам.

Варя молча вскрыла конверт. Внутри было адресованное ей письмо и заверенное нотариусом завещание. Она положила завещание перед мадам Мароэ.

– Прочтите сами, – попросила она.

– Можно даже не читать, – произнесла мадам Мароэ, отодвигая плотный лист с водяными знаками. – Думаю всё и так ясно. Теперь здесь всё ваше и вам не нужно никуда уезжать. Да и на кого вы оставите хозяйство, в которое вложили столько сил. А как же ваш литературный фонд? Костас не простил бы вам, если бы вы всё бросили. И потом, жестоко забирать у нас Нюшу. Ваша дочь – светлый луч в нашей угасающей жизни.

Варя слушала, не сдерживая катящихся слёз.

– Спасибо, мадам Мароэ, за понимание, и…

– Жоан, – прервала её мадам Мароэ, – называйте меня Жоан.

Варя удивлённо подняла брови.

– Да, да – Жоан. И хватит об этом. Я пойду к Луису, а вы разберитесь здесь.

Она вышла из кабинета. Варя посмотрела ей вслед – даже горе не согнуло эту самолюбивую властную женщину. Она по-прежнему высоко держала голову, только плечи слегка опустились, и походка стала не такой лёгкой. Оставшись одна, Варя развернула письмо.

«Любимая!

Я никогда не говорил тебе слов, которые ты заслуживаешь. Но, поверь мне, каждое утро я встаю с мыслью о тебе и благодарю Бога за посланное мне счастье – несколько лет прожить рядом с тобой и безраздельно тобою обладать. Эти годы ты платила мне тем же. Нет, я знаю, это не плата, иначе я давно бы умер.Я чувствую твою любовь и ею живу. И я счастлив, если и тебе доставил хотя бы немного радости. Я хотел бы тысячу раз сказать – я тебя люблю и хочу, чтобы ты была так же, как и я, счастлива до последней минуты твоей жизни.