Жизнь - капля в море

Готовимся к спуску. Закрепляем скафандры так, чтобы при работе двигателя они не перемещались внутри отсека и не нарушали расчетной схемы распределения груза. Укладываем в контейнеры кино - и фотопленки, образцы материалов, взятые снаружи при переходе, записи наблюдений. Выносим все, уже ненужное, в орбитальный отсек. Ужинаем. И снова, нарушая предписанный распорядок дня, вместо сна плывем к иллюминаторам, чтобы последний раз посмотреть вокруг. Выспимся на Земле. Опять эти незабываемые восходы, закаты, тропические грозы. Пару раз видели что-то похожее по описаниям на полярное сияние, но оно было в средних широтах и не цветное. Как будто много тысяч прожекторов, выстроенных в линию, светили вертикально вверх в ночное небо. Их свет поднимался гораздо выше облачного покрова и создавал впечатление огромного светового занавеса. Картины завораживали.

Устраиваться спать опять начали много позже запланированного. И снова было так холодно, что заснуть как следует не смогли. Наполовину бодрствуя, наполовину пытаясь задремать, мы коротали время до первого утреннего сеанса связи.

И вот слышим: «»Гранит»! Я - «Заря» На связь!» «Гранит» - это Володя. Мы с Женей из «Байкалов» превратились тоже в «Гранитов»: Я - «Гранит-2»; Женя - «Гранит-3». Сменился корабль, сменились и позывные. «Заря» спросила о самочувствии и стала передавать данные на спуск. Нам сообщили, когда на борту будет включена программа автоматического торможения корабля. Ее должны запустить с Земли - там это делают очень точно в заданное время. Передали, когда должен включиться двигатель и сколько времени он будет работать, а также дали сигналы точного времени, чтобы мы смогли сверить часы. Потом попросили закрыть крышку люка между отсеками и проверить ее герметичность. В следующем сеансе нам предстояло доложить результаты проверки. Если все будет нормально, начнутся операции спуска.

По окончании сеанса мы закрыли люк, ведущий в орбитальный отсек, и стали устраиваться в креслах. При первых полетах «Союзов» спуск выполнялся без скафандров, поэтому никаких работ, связанных с их подготовкой, не требовалось. Я помню, когда проектировали «Союз», вопрос о том, нужны ли скафандры для обеспечения безопасности внутри корабля, обсуждали неоднократно. И пришли к выводу, что не нужны. Королев тогда на одном из совещаний сказал, что находиться в корабле в скафандре так же нелепо, как носить водолазный костюм внутри подводной лодки. И с ним согласились. Думаю, что и сейчас космонавты не пользовались бы скафандрами в спускаемом аппарате, если бы не нелепая трагедия, случившаяся двумя годами позже.

У меня «отношения» с креслом были особые. Когда я первый раз к нему примерился, то понял, что голова и плечи не входят. Похоже, в невесомости рост стал еще больше. Надо сокращаться сантиметра на два. И опять это следовало сделать так, чтобы никто не заметил. Я не хотел, во-первых, чтобы у изготовителей кресел были неприятности и, во-вторых, чтобы меня лишили возможности повторных полетов. Пришлось украдкой, натягивая плечевые ремни, создавать нагрузку вдоль позвоночника. Постепенно рост уменьшался. Минут через тридцать - сорок проблема была решена.

С герметичностью все было в порядке, и в расчетное время включилась программа спуска. Любопытное состояние: рассудок говорит, что полет завершается, а эмоционально ты еще на это не настроен. Психологически я прочувствовал реальность спуска только после того, как на связь вышел Каманин. Он сказал, что поисковые самолеты и вертолеты находятся в расчетном районе посадки, и просил нас непрерывно вести репортаж. Это как-то сразу отрезвило.

Процесс торможения прошел гладко. Володя сориентировал корабль, автоматика сделала все остальное. Она подготовила двигатель, включила его и выключила, когда следовало, поддерживала ориентацию, пока двигатель работал. Мы готовы были взять управление на себя, но этого не потребовалось.

Снова следили за движением секундной стрелки - теперь ждали разделения корабля на отсеки. Понимали, что вероятность осложнений при этой операции очень небольшая. Отсеки соединены между собой болтами, внутри которых есть пороховой заряд и электрическая спираль. В расчетное время автоматика должна пропустить ток через спирали, болты разорвутся и пружины растолкнут отсеки в разные стороны. Все просто, и отказа быть не должно. Это теоретически. Но мы знали, что в полете Быковского разделение проходило совсем не нормально. А кроме того, когда даже малая вероятность неудачи становится угрозой для твоей собственной жизни, оставаться равнодушным не удается. Поэтому с напряжением следили за исполнением каждой жизненно важной команды. В иллюминаторы расстыковку мы не могли видеть, потому что один отсек находился над потолком кабины, второй был пристыкован со стороны пола. Мы ждали взрывного хлопка... Вот он! Теперь только после входа в атмосферу по поведению корабля мы поймем, произошло разделение или нет.