Жизнь - капля в море

И я вышел из кабинета, не зная ни что такое 3КА, ни какой проект я должен читать. Когда я вернулся в комнату, которая теперь станет моей, ребята пояснили, что 3КА — это служебное название космического корабля для полета человека. Над ним работать только начали. Я был поражен. Сказанное произвело на меня какое-то двоякое впечатление. С одной стороны, я понял, что они занимаются вполне реальной и очень интересной работой, а с другой — я не мог представить себе, что полет человека в космос действительно произойдет.

Проект мне принесли. Сам я его получить не мог, поскольку он выдавался строго по списку, а меня в нем не было. В проекте описывался будущий корабль: его внешний вид, размеры, вес, составляющие его отсеки. Была изображена кабина, в которой должен находиться космонавт, рассказано, как устроены бортовые системы. Пока это были лишь наметки, но выполненные грамотными людьми, поэтому создавалось впечатление хорошо продуманного и вполне реального замысла.

Отдел Раушенбаха предложил автоматическую систему управления, которая должна обеспечить нужную ориентацию корабля при возвращении с орбиты на Землю. Я, естественно, особенно внимательно читал том с описанием этой системы. Главное место в нем занимала теоретическая разработка. Она оказалась довольно сложной, поскольку классическую теорию применяли к реальной системе с реальными характеристиками существовавших в то время приборов. Меня восхитили грамотность и мужество людей, взявшихся за создание системы. Проверить ее работу на Земле было невозможно. Значит, нельзя было ошибиться. И они верили, что не ошибутся! А ведь большинство из них — мои сверстники, всего два-три года назад окончившие институты.

Для того чтобы понять сам подход к проектированию, я повторял все сделанное авторами до тех пор, пока не приходил к их же результатам. Конечно, я потратил на это много времени, но зато после такой тренировки считал себя готовым подключиться к работе. И я опять пошел к Раушенбаху.

Разговор, который состоялся, был для меня совершенно неожидан ным и сыграл очень важную роль в моей судьбе. Тогда я еще этого не понимал. Борис Викторович встретил меня, по обыкновению, приветливо и спросил, как дела, Я сказал, что проект прочитал, разобрался, с удовольствием принял бы участие в такого рода работах. Восприняв это как само собой разумеющееся, Борис Викторович в своей спокойной манере сообщил:

— Я предлагаю Вам заняться ручным управлением.

И прежде чем я успел что-то сообразить, начал пояснять:

— Мы сейчас поняли, какой нужно делать автоматическую систему управления, но в корабле будет находиться человек. Ему надо дать возможность самостоятельно вернуться на Землю, если случиться что-нибудь опасное для его жизни. Это и психологически очень важно. Космонавт должен сознавать, что даже если средства управления с Земли или бортовая автоматическая система не будут работать, он сможет сам обеспечить свою безопасность. Ему нужна простая ручная система.

Чтобы вернуться на Землю, надо затормозить корабль, то есть надо увидеть, куда корабль летит, развернуть его двигателем навстречу полету и включить двигатель. Вы понимаете, что, находясь на орбите, определить Направление полета можно только глядя на Землю. Значит, для ручного управления на борту должен быть прибор, с помощью которого космонавт сможет видеть Землю, и что-нибудь напоминающее авиационный штурвал. Вы знаете из проекта, что иллюминаторы будут маленькие и космонавт должен через них смотреть, сидя в кресле. Приблизиться к ним глазами он не сможет. Для наблюдения Земли надо придумать что-то похожее на широкоугольный фотообъектив. Авиационный штурвал тоже в кабине не установишь — для него нужно много места. Хотелось бы использовать небольшую ручку, но такую, с которой было бы удобно работать. Здесь авиация имеет большой опыт — попробуйте познакомиться с ним. И, конечно, надо спроектировать всю систему управления. Связь между отклонениями ручки и движениями корабля должна восприниматься естественно, как будто ручка сама поворачивает корабль. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да.

— Тогда начинайте заниматься этим прямо сейчас, времени у нас очень мало.

Я вернулся от Раушенбаха, поняв то, о чем он мне говорил, но не имея ни малейшего представления о том, как к этой задаче подступиться. Я мог думать над логикой управления, над функциональной схемой связи ручки с двигателями, но какой сделать ручку, как спроектировать оптический прибор, наконец, как все то, что может быть нарисовано на бумаге, превратить в готовые изделия, которые будут устанавливаться на корабле, — ничего этого я не знал.

Я начал с разработки функциональной схемы. К счастью, оказалось, что Раушенбах ясно представлял себе мои возможности. Из последующего общения с ним я понял, что он любит обдумывать все детали сам и хочет приучить к тому же тех, кто с ним работает. Именно с этой целью он говорил со мной и по поводу штурвала, и по поводу широкоугольного объектива. А реальное изготовление этих двух устройств он заказал специализированным организациям.