Жизнь - капля в море

Тем временем на заводе искали способ ремонта. Установка перемычки оказалась делом несложным. Сложным был доступ к коммутационному блоку, который находился в приборной зоне и отделялся от жилого помещения металлической перегородкой. В условиях полета перегородку снять не представлялось возможным, единственный путь - разрезать. Специального инструмента для резки металла на борту не было. Оставалось воспользоваться либо консервным ножом, либо ножом из контейнера с лагерным снаряжением. Обычно этот контейнер в полете не открывают - он предназначен для организации лагерной жизни при аварийной посадке. Потратив какое-то время на обсуждение разных вариантов подхода к блоку, заводчане в конце концов сумели выполнить ремонт, пользуясь только «подручными средствами» космонавтов. Присутствующие рядом специалисты по бортовой документации описали все действия и составили радиограмму с инструкцией для экипажа. По телефону мне сообщили, что выход найден. Я поехал ночью в цех, чтобы увидеть все своими глазами. Сначала заглянул в орбитальный отсек. Разорванная углом и затем скрепленная проволокой мягкая обшивка перегородки имела очень неприглядный вид. Заводчане заметили мою недовольную гримасу, и кто-то не то в шутку, не то всерьез посоветовал: «А вы попросите космонавтов загораживать собой это место во время репортажей». Потом они рассказали детально о всех операциях, которые предстояло выполнить космонавтам, и дали прочитать подготовленную радиограмму. Мне она показалась не очень ясной. Вместе с авторами мы постарались сделать ее более строгой и однозначной. Но будет ли она понятна тем, кто летает, - вот вопрос.

Мы договорились провести «чистый» эксперимент. Заводчане установили новый прибор и новую перегородку. В цех пригласили космонавта Джанибекова. Дали ему радиограмму и попросили сделать то, что в ней написано. Он все выполнил безошибочно, значит, и экипаж должен справиться.

Приближалось утро. Прошли почти сутки с момента, когда я пришел на работу. Голова тяжелая, а впереди еще день. Возвращаюсь в Центр управления и думаю: «А что если причина не в этом и космонавты потратят несколько часов, испортят интерьер, а изображение не появится? Что тогда?»

Космонавтов разбудили рано, задолго до начала работ по программе. Рассказали о том, где, по мнению специалистов, произошел отказ и как предполагается его устранить. Джанибеков, которого попросили быть на связи, передал радиограмму и приготовился подсказывать ребятам на случай, если возникнут вопросы. Но Алексей с Валерием прекрасно справились сами. Мы включили камеру и впервые увидели их на экранах. Ура! Получилось!

Когда завершались работы первого дня, стартовал «Аполлон». Его выведение прошло нормально, но тоже почти сразу возникла проблема. После выхода на орбиту американский корабль должен был изменить конфигурацию. На ракете нельзя было разместить стыковочный модуль и командный отсек соединенными так, как это требовалось для полета, не позволяли габариты головного обтекателя. Поэтому после отделения от ракеты экипаж должен был выполнить перестыковку. Для нее на борту имелся второй стыковочный узел - обычный, применявшийся американцами в предыдущих полетах. Этот узел был установлен на люке командного отсека. После перестыковки его нужно было демонтировать, чтобы открыть путь для переходов экипажей из одного корабля в другой. Так вот, демонтаж экипаж выполнить не смог. Оказалось, что при установке узла на Земле была допущена ошибка. Спасло то, что все операции фотографировались. Специалисты без особого труда обнаружили ошибку, потом нашли выход из положения и дали свои рекомендации экипажу. Астронавтам пришлось потратить несколько часов, чтобы их выполнить.

К сожалению, в полетах часто возникают осложнения, которые отнимают много сил. Но когда их удается преодолеть, то чувствуется резкое облегчение и настроение сразу улучшается, как будто тебе сопутствовали не неприятности, а удачи.

Стыковка в этом полете прошла гладко. Сразу после нее началась подготовка к первой встрече экипажей на борту «Союза». Мы все были патриотами своей страны и страстно желали, чтобы первая встреча состоялась в советском корабле. Нам удалось договориться об этом в самом начале работы над программой полета. Американцы тогда не придали значения очередности переходов. Незадолго до полета они спохватились, но было уже поздно. Поздно не потому, что ничего нельзя было изменить, а потому, что у нас была возможность сказать: «Поздно, и уже нет времени менять документацию». Мы этой возможностью воспользовались.