Жизнь Кости Жмуркина

Затем уже знакомая Косте дама из Министерства культуры, науки и культов зачитала официальный документ, из которого следовало, что Государственная литературная премия этого года присуждается сразу трем претендентам — Верещалкину за текст национального гимна, Бубенцову за эпопею «Синдбад возвращается в Багдад» и Жмуркину за рассказ «Инспектор и ночь». Дипломы и причитающиеся к ним деньги можно получить уже сейчас, а лауреатские значки будут вручены позднее (кстати сказать, этого значка Костя так никогда и не увидел).

Новоиспеченных лауреатов пригласили на сцену. Деньги должна была вручить Катька, а дипломы — президент.

В отличие от предыдущих ораторов он был предельно краток, пожелав писателям творческих успехов, а многострадальным соотечественникам, на службе у которых он находится, — процветания и покоя.

Костя при этом подумал, что на другом берегу реки другой президент, столь же благообразный на вид, пусть даже безбородый и похожий не на Луначарского, а, скажем, на маршала Пилсудского, общаясь с массами, тоже, наверное, ратует за процветание и покой, но между собой эти два человека никогда не договорятся, вследствие чего вскоре прольется много невинной крови и вниз по течению их любимой реки поплывут разлагающиеся трупы, отчего ее воды сделаются непригодными не только для питья, но и для хозяйственных нужд.

Каждому лауреату президент постарался сказать что-либо приятное. Верещалкина он похлопал по плечу и многозначительно произнес: «А мы в тебе и не сомневались». С Бубенцовым изволил пошутить: «Гордись! Нобелевских лауреатов сотни, а таких, как ты, только трое». Возле Жмуркина он почему-то задержался особенно долго — наверное, заинтересовался расцветкой его уникального галстука.

Встретившись с Костей взглядом, президент спросил:

— Личные просьбы есть?

— Есть! — неожиданно для себя самого выпалил Костя. — Сразу три! Осесть здесь, жениться на местной уроженке и употребить свой талант на пользу народа!

— Похвально, — президент пожал его руку. — Заявление по этому поводу передадите в мой секретариат через Верещалкина… Верещалкин, ты слышишь?

— Слышу! — отозвался тот, пытаясь отнять у Катьки свой конверт с деньгами. — Будет исполнено!

— Тогда официальную часть заседания можно считать завершенной. — Президент повесил пиджак на спинку кресла и расслабил узел галстука. — Приступим к неофициальной.

Двери распахнулись настежь, пропуская в зал девушек, несущих подносы с коньяком, заранее разлитым в бокалы, и закусками. Все они, как на подбор, были обворожительны, но Аурике и в подметки не годились.

Когда в один из моментов банкета Костя оказался наедине с Верещалкиным, то не преминул осведомиться:

— Признавайся, за какие такие заслуги мне дали премию?

— Просто так. Незаслуженно, — сообщил Верещалкйн.

— А Бубенцову заслуженно?

— Ему заслуженно. Я всегда считал и считаю «Синдбада» одним из крупнейших произведений современной фантастики.

— В смысле объема? — уточнил Костя.

— В смысле содержания… Между прочим, и Катька так считает, — добавил он многозначительно, словно бы та была любимой ученицей Белинского и Добролюбова.

— Бог вам судья… Хочешь сказать, что ты тоже получил премию заслуженно?

— Конечно! Я автор текста национального гимна. Это тебе не шуточки…

— Спой.

— Еще время не пришло. Музыка не готова. Да и текст не мешает откорректировать. Собираюсь по этому вопросу съездить в Москву к Сергею Михалкову.

— Слышал, о чем вы базарите! — Уже изрядно подвыпивший Бубенцов обнял коллег-лауреатов за плечи. — Костя, здесь нет никакой загадки. Делить премию пополам как-то неудобно. Скажут, что Верещалкин злоупотребляет служебным положением. А на троих — в самый раз! Комар носа не подточит…

ГЛАВА 12. ПРЕДЕЛ ЖЕЛАНИЙ

Вечер этого памятного дня вновь застал Костю в седле велосипеда. Вот так, то со скрипом преодолевая очередной подъем, то катя по крутому спуску вниз, он устремлялся навстречу своей судьбе, обещавшей кардинально измениться в самое ближайшее время.

Настроение у Кости было самое радужное, чему немало способствовали три вещи: коньяк, выпитый в компании президента, изрядная сумма денег в конвертируемой валюте и роскошный диплом лауреата Государственной премии, благодаря наличию которого он мог не опасаться произвола местных правоохранительных органов.

Впереди его ждала любимая девушка, достойная жизнь, приличная работа и (как хотелось бы поверить!) много-много счастья. Ради этого стоило пустить корни даже на Земле Франца-Иосифа, а не в столь благословенном краю. Все его черные мысли растворились в эйфории волшебной ночи и удачного дня.

В знакомой закусочной, на сей раз почти пустой, Костя купил шоколадных конфет для Аурики и колбасы для Шандора. Хочешь не хочешь, а с псом нужно было налаживать дружеские отношения.