Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви

В этот самый момент, как на беду, в раскрытую дверь заглянула моя соседка по этажу, особа, чье гипертрофированное любопытство из разряда увлечений уже давно перешло в серьезный профессионализм. Бормоча что-то невразумительное про дядю из провинции, большого шутника и оригинала, я поспешил ей наперерез. При этом то ли от волнения, то ли от спешки на секунду утратил контроль над своими действиями (а для нас каждый шаг здесь – глубоко продуманный, тщательно выверенный и весьма непростой акт) и врезался головой в дверной косяк, отчего у меня едва не отклеилась вся левая скула вместе с частью щеки и мочкой уха. Соседка, к счастью, ничего этого заметить не успела. Один-единственный раз глянув на моего гостя, она переменилась лицом, тонко пискнула и исчезла столь стремительно, как будто была вовсе и не человеком, а игральной картой в руках фокусника. Прекрасно понимая всю незавидность своего собственного положения, я тем не менее не мог не посочувствовать ей. Любой инспектор, особенно в первые дни пребывания на незнакомой планете, да еще вблизи – зрелище не для слабонервных. Давно замечено, что чиновники этой категории, в отличие от нас, агентов, уделяют своей внешности весьма мало внимания, безо всякого на то основания полагая, что она (точно так же, как их моральный облик) находится вне всякой критики. Полюбовался бы лучше на себя в зеркало, болван спесивый! Руки, ноги, гузно, бюст – еще куда ни шло. Бывают уроды и позаковыристей. Но вот что касается хари (никакого другого слова тут просто не подберешь) – завал полнейший! Представьте себе огромный нос, больше всего похожий на пораженную нематодой картофелину, мутные поросячьи глазки разного цвета и размера, фиолетовые вурдалачьи губы, щеки, голые и розовые, как обезьяний зад, добавьте сюда обрамление из неумело завитой в букли, невычесанной пакли, долженствующей изображать волосы, посадите все это на кадыкастую кривоватую шею, и, возможно, тогда вы поймете чувство простой неискушенной земной женщины. Тут не только она, заматерелый мужик струхнул бы.

Инспектор между тем уселся на свой мешок, вперил в меня гляделки (которые на самом деле были искусно изготовленными контактными линзами), широко растянул губы (которые на самом деле были лишь куском высокопрочного и эластичного пластика) и, приспосабливая свои голосовые связки к плотной земной атмосфере, наполовину проперхал, наполовину прогундосил:

– Имею полномочия проверить вашу деятельность здесь, как служебную, так и финансовую. Сколько времени нужно вам, чтобы предоставить необходимую документацию?

– Нисколько, – я уже почти овладел собой, – можете приступать хоть сейчас.

– Отлично! Ценю добросовестных и аккуратных работников, – не без доли ехидства произнес он, устанавливая на кухонный стол портативное печатающее устройство. – Начнем по порядку. Прибыли вы сюда, значит, с обычным заданием: внедриться, законспирироваться, осмотреться, после чего с помощью некоторых хорошо вам известных методов приобрести неограниченное влияние в высших сферах общества, создав тем самым предпосылки для приобщения аборигенов к Великой Мечте. Правильно я говорю?

– Правильно, – подтвердил я, начиная догадываться, куда он клонит.

– Предварительное исследование планеты с помощью оптических и радиотехнических средств позволило собрать исчерпывающий справочный материал. Компетентные ведомства провели большую подготовительную работу по копированию внешнего облика местных жителей, описанию их обычаев, изучению языка и письменности. Специально для этого случая было синтезировано некое вещество под названием «перец», имевшее, по заключению экспертов, огромную покупательную способность в наиболее развитых регионах планеты. – Инспектор похлопал по мешку. – В момент отбытия на задание вы имели при себе тысячу двести горстей и восемьдесят одну щепоть этого самого перца. Прошу отчитаться в его использовании.

Все инспектора, как я заметил, делятся на две категории. Одни сразу начинают говорить о долге, клятве, Верном Пути и Великой Мечте. Другие первым делом снимают остатки наличности в кассе. Этот был из вторых.

– Восемьдесят одна щепоть истрачена на подкуп четырех монархов, пяти канцлеров, двух фаворитов, шести премьер-министров, десяти начальников тайных полиций, семи редакторов влиятельных газет и пятнадцати лидеров ведущих партий, как правящих, так и оппозиционных. Все остальное я использовал на борьбу с тараканами, – отчеканил я как по писаному. Юмор – величайшее изобретение землян, но освоить его не менее трудно, чем научиться застегивать пуговицы на брюках.

– Кто такие тараканы? – вполне серьезно поинтересовался инспектор.

Можно было, конечно, продолжая в том же духе, развести бодягу про то, что тараканы не кто иные, как члены могущественного ордена местных ксенофобов, имеющего целью беспощадное искоренение любого инопланетного влияния. Однако стоит ли осквернять ложью и ерничанием последние часы жизни?

– Это такие насекомые, – подчеркнуто равнодушным тоном пояснил я. – Весьма противные. Вон, кстати, один ползет по стене.