Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви

Месяца «карантина» вполне хватило Косте, чтобы горячо и искренне возненавидеть армию. Как и следовало ожидать, вскоре это дало впечатляющие результаты. Никогда еще во второй половине двадцатого века «непобедимая и легендарная» не добивалась таких блестящих успехов. Как ни прыгали на рубежах обнаглевшие маоисты, а землицы нашей им досталось ровно столько, сколько может захватить скрюченная агонией ладошка. Бросок на Прагу даже натовские эксперты вынуждены были оценить по достоинству. Во Вьетнаме от «фантомов» только пух да перья летели (неужели вы думаете, что те зенитные ракеты аборигены запускали?). Да и в Египте наши военные инструктора не подкачали – из всяких феллахов да бедуинов взрастили победоносную армию.

Эти два года свободно могли стать годами незабываемой воинской славы. Жаль, не догадались наши стратеги, что им такая халява открывается. До Атлантики можно было дойти! До Персидского залива! Эх, упустили шанс… Но все равно – ура!

Глава 11 Вор

За пару дней до принятия присяги учебную роту стали посещать офицеры из различных служб, имевшие нужду в пополнении своего контингента. Начальник штаба искал писаря, завгар – водителей со стажем, военврач – фельдшера, особист – стукачей, комендант – просто здоровых лбов, умевших и любивших крутить чужие руки.

К этому времени новобранцы уже усвоили, что участь салаги, начинающего службу на общих правах, равносильна судьбе Золушки, какой она была до встречи с феей. На его хилые плечи неизбежно лягут все повинности по уборке отхожих мест, все наряды на кухню, все караулы и вообще вся черная работа, которой в армии предостаточно. Кроме того, его пайка будет бессовестно урезаться в пользу старослужащих. Спасением могла стать только престижная, доходная или редкая должность, как то: свинарь, кочегар, повар, почтальон, каптенармус, хлеборез. С завистью рассказывали о вольготной жизни экскаваторщика, обитавшего в землянке при песчаном карьере в десяти километрах от части, но зато в пятистах метрах от женского общежития. Однако все эти клевые местечки были сплошь забиты дембелями и освободиться могли не раньше осени. Оставалось надеяться на случай.

Случай этот явился Косте в образе инженер-капитана Кочкина, ведавшего в части всем, что имело отношение к материально-техническому снабжению. Есть люди, на которых самый заурядный костюм смотрится как кавалергардский мундир. Кочкин к таким не относился. Даже в парадной форме он выглядел безнадежным штафиркой. И вообще, если бы его очки можно было заменить на пенсне – получился бы вылитый Пьер Безухов. Известно, что судьба обожает шутить с людьми всякие странные шутки. Видимо, именно благодаря одной такой шутке безвредный лентяй Кочкин оказался в должности, на которой не каждый армейский шакал усидит.

В данный момент ему нужен был заведующий складом радиотехнического имущества – расторопный, честный, а главное – непьющий. («У меня на складе одного спирта сто сорок две бочки». На это особенно нажимал Кочкин.) Предыдущий завскладом впал в безнадежный запой и был совсем недавно списан в хозвзвод на должность конюха.

Не встретив в казарме учебной роты никого, кроме оставленного на дневальство Кости, добродушный Кочкин подробно изложил ему цель своего визита. Такую удачу упускать было нельзя!

Юный Жмуркин горячо заверил инженер-капитана в том, что всю жизнь только и мечтал работать на складе, а особенно – радиотехническом, что отец его тоже был кладовщиком, а мать бухгалтером в снабжении и всю эту кухню он, Костя, досконально знает с детства. Ударили по рукам, и через три дня новоиспеченный завскладом уже стоял перед необъятными стеллажами, забитыми чем-то таким, о чем он даже представления не имел. (Воинская часть, в которой оказался Костя, кроме обычного цифрового обозначения, имела еще и название – «Научно-исследовательский пункт по слежению за космическими объектами», и потому сюда чуть ли не железнодорожными составами перли всякое электронное оборудование, большая часть из которого так и оставалась невостребованной.) Кроме собственно склада радиодеталей, где хранилось имущество без малого семи тысяч наименований, на Костино попечение достались склады инструментов, кинофотоматериалов, измерительных приборов, списанного оборудования и, главное, – спирта.