Жизнь Лавкрафта

   Однако вскоре после этого к Коновер перешел "Fantasy Magazine", так как Юлиус Шварц решил оставить фандом и стать литературным агентом, занимающимся научной фантастикой. В результате Коновер решил переиздать "Сверхъестественный ужас в литературе" с самого начала. Во втором номере "Science-Fantasy Correspondent", датированном январем-февралем 1937 г., мы опять не находим и следа этого эссе. Правда, Коновер полностью перепечатал эссе и отослал его Лавкрафту, который к середине февраля 1937 г. успел откорректировать, по крайней мере, в первую его половину; позднее он был уже слишком болен, чтобы проделать дальнейшую работу. Но журнал Коновера больше не выходил; часть материалов позднее была передана в "Amateur Correspondent" Стикни (включая, видимо, лучший из трех отдельных рукописных вариантов "Заметок о сочинении мистической литературы"). Примерно в то время Коновер утратил интерес к фандому - возможно, на него действительно таким образом повлияла смерть Лавкрафта.

   Нам так много известно об отношениях Коновера и Лавкрафта - которые, откровенно говоря, были весьма незначительной частью жизни Лавкрафта, хотя явно были важны для Коновера - не только потому, что письма Лавкрафта к нему сохранились, но и благодаря книге Коновера, изданной в 1975 г. под названием "Lovecraft at Last". Эта книга не только один из самых чудесных образчиков современного книжного дизайна, но и трогательный, даже драматический рассказ о дружбе между мужчиной средних лет - и умирающим - и боготворящим его подростком. Хотя они ни разу не встречались, их переписка была сердечной. Отчасти она выглядит чуть глуповато - Лавкрафт явно потворствует Коноверу: он терпеливо отвечает на его наивные вопросы насчет некоторых фигур своего вымышленного пантеона и серьезно обещает процитировать придуманную Коновером книгу "Ghorl Nigral" в какой-нибудь истории (к счастью, он никогда этого не сделает). Несомненно, Лавкрафт помнил собственный мальчишеский энтузиазм при чтении "Argosy" и "All-Story" и распознал-таки в Коновере необычную для подростка компетентность и усердие.

   Были и другие фандомные редакторы и издатели, с которыми Лавкрафт вошел в соприкосновение в то время. Одним из них был Уилсон Шеперд (род. 1917), коллега Уоллхейма по "Phantagraph". Лавкрафт уже знал кое-что о Шеперде до начала их краткой переписки (весной 1936 г.), но вовсе не лестное для Шеперда. В марте Р.Х. Барлоу презентовал Лавкрафту пачку писем, которыми они с Шепердом обменялись 1932 г.; в них Шеперд, похоже, попытался обманом выманить у Барлоу часть его коллекции журналов. Лавкрафт не знал, что и думать о Шеперде: в письме к Барлоу он предположил, что тот "белый бедняк или неграмотная деревенщина, сортом ниже даже [Уильяма Л.] Кроуфорда - прям олобамским [Allybammy] босяком с безнравственностью крестьянина Фолкнера". Но когда он реально вошел с ним в прямой контакт в апреле 1936 г., то обращался с ним очень сердечно. Он дал Шеперду совет по улучшению оформления "Phantagraph"; он послал "Безымянный город" для издания в "Fanciful Tales", полупрофессиональном журнале, запланированном Уоллхеймом и Шепердом; он даже переписал два стихотворения Шеперда, "Смерть" и "Ирония" (переименовав последнее в "Возвращение скитальца"). Оба этих стиха немногого стоят, но в варианте Лавкрафта они, по крайней мере, имеют рифму и размер.

   Добрые дела Лавкрафта были вознаграждены - Шеперд (в союзе с Уоллхеймом) подготовил ему отличный подарок на сорокашестилетие. Он издал, в виде одностороннего оттиска, стихотворение "Background" (озаглавленное "Сонет"), окрестив его Том XLVII, N 1 журнала "Lovecrafter". Это был удачный подарок, ибо это стихотворение, сонет XXX из "Грибов с Юггота", определенно, воплощает саму суть жизни и воображения Лавкрафта.

   Куда меньше его порадовал единственный выпуск "Fanciful Tales of Time and Space" Уоллхейма-Шеперда. Датируемый осенью 1936 г., номер содержал потерпевший столько неудач "Безымянный город" - но, как минимум, с пятьюдесятью девятью опечатками, что Лавкрафт счел чем-то вроде рекорда (позже один его корреспондент нашел еще больше ошибок). Но вина отчасти могла лежать и на нем самом, ибо он читал корректуры нескольких страниц, присланные Шепердом. Лавкрафт, однако, был плохим корректором, когда речь шла о его собственных вещах (он справлялся намного лучше, когда вычитывал чужие работы).