Жизнь Леонардо. Часть первая.

Убежденный, что так и будет, сер Пьеро не следил за формированием интересов сына. Между тем сам Леонардо уже начал понимать, в чем его истинное призвание. Он любил бывать один, заходить в мастерские художников и ремесленников, любоваться их работой, привлеченный и красотой картин и замысловатым устройством инструментов. В то же время он испытывал неприязнь к схоластической, школьной премудрости. Случалось, он возражал учителю, подвергая сомнению его слова, ведь дядя Франческо учил его брать уроки у природы, проверять все на опыте, а учебники выводили все из абстрактных утверждений Аристотеля.

Леонардо один, без чужой помощи продолжал изучать жизнь животных и растений. В садах и огородах Флоренции, на берегу Арно и Муньоне он ловил насекомых, рыб, птиц, собирал цветы и листья. А чтобы запомнить вид и форму, зарисовывал их в записной книжке.

Сер Пьеро не подозревал, что Леонардо увлекается искусством. Альбиера знала о пристрастиях Леонардо, но не осмеливалась рассказывать о них практичному, а главное очень вспыльчивому мужу.

Во Флоренции тех лет достаточно было переступить порог любой церкви, чтобы увидеть за работой живописцев. Стоило лишь посмотреть вокруг, и вы могли увидеть, как трудятся архитекторы и скульпторы.

С недавнего времени по заданию Козимо Медичи в мастерских художников, особенно же — Аттаванте и Герардо, иллюстрировались миниатюрами книги. Библиотека Медичи пополнилась драгоценнейшими документами и могла теперь соперничать с библиотекой высокообразованного венгерского короля Матвея Корвина.

Но вот летом 1464 года Флоренцию облетела весть о кончине Козимо Медичи.

Сразу же в городе повеяло фрондой. Знать Поджо стали плести сети заговора против знати из Пьяно. Флорентийцы со страхом следили за возобновившейся враждой партий.

Спустя два года заговорщики во главе с Лукой Питти, Аньоло Аччаюоли, Никколо Содерини и неким Диотисальви Нерони, который был одним из ближайших друзей Козимо Медичи, решили выступить против сына Козимо, прозванного Пьеро Подагрик.

Они задумали вооружить своих сторонников и собрать их под свои знамена на окраине Флоренции. Оказать им поддержку должно было войско феррарцев под командованием герцога Эрколе д'Эсте.

В последний момент Пьеро предупредили о заговоре, и он, хотя и был тяжело болен, повелел немедля нести себя на носилках с виллы Кареджи во Флоренцию.

Враги разгадали маневр Пьеро и устроили ему засаду. Но сын Пьеро, семнадцатилетний Лоренцо, который во главе небольшого вооруженного отряда шел впереди, вовремя заметил заговорщиков, притаившихся в кустах. Чтобы не возбудить их подозрений, он продолжал идти вперед, а сам предупредил отца об опасности, и тот вернулся в свой флорентийский дворец на виа Ларга другим путем. Сразу же сторонники Пьеро нотабли Пьяно при поддержке народа перешли в контрнаступление.

Главари заговора были схвачены, приговорены к смерти, но затем помилованы Пьеро. Флорентийцы облегченно вздохнули.

В 1465 году семью Винчи постигло горе — умерла Альбиера дельи Амадори, заменявшая Леонардо мать.

Вскоре сер Пьеро женился вновь. Он привел в дом шестнадцатилетнюю Франческу Ланфредини.

Козимо Медичи умер на своей вилле в Кареджи летом 1464 года.

Сер Пьеро поселился вместе с молодой женой Альбиерой Амадори и с маленьким Леонардо на виа делла Престанца в средневековом высоком и узком доме.

Леонардо учился играть на флейте и изучал латинскую грамматику.

В боттеге

Боттега[1] времен Возрождения совсем не походила на мастерскую современного художника.

Владелец мастерской часто бывал одновременно художником и скульптором, строителем, кузнецом и столяром. Имя художника как бы служило вывеской для художественной мастерской и предприятия.

Ученики жили одной семьей с маэстро, вместе ели, спали под одной крышей. Они составляли единое товарищество, в котором, однако, права и обязанности были строго и точно разграничены.

К примеру, Донателло был, по словам Вазари, «человеком весьма свободных суждений и к друзьям относился лучше, чем к себе самому. К деньгам он был совершенно равнодушен. Они находились в сумке, привязанной веревкой к потолочной балке, и любой… брал туда столько, сколько ему надо было, не спрашивая позволения у маэстро».

По-видимому, так же было заведено и в мастерской Андреа ди Чьоне, прозванного Верроккьо. Ученики Верроккьо сами распределяли между собой обязанности, от наиболее скромных — уборки мастерской и покупок— до более почетных и сложных — таких, как приготовление штукатурки и красок, и самой настоящей росписи какой-нибудь фигуры, всегда в строжайшем соответствии с рисунком на картоне самого маэстро.