Жизнь Леонардо. Часть вторая.

Леонардо все это чуждо, он увлекается наукой предсказывания — некромантией[1] с ее метаморфозами и спиритизмом. Он участвует в спиритических сеансах, ищет причины тайной силы медиумов, отмечает, что и тут много «темного и непонятного». Затем он отказывается идти по пути ирреального, недоказуемого и возвращается к изучению науки «солнца». С чувством человека, освободившегося от пут, он пишет: «Некромантия стала штандартом, вернее, развевающимся по ветру знаменем, за которым покорно идет глупая толпа. Некроманты утверждают, что люди превращаются в бестий: котов, волков. Между тем самые настоящие бестии как раз те, кто утверждает подобную чушь. О математики,— восклицает в конце Леонардо,— откройте людям глаза на их грубейшие заблуждения!»

Математиками в широком смысле слова Леонардо называл своих ближайших друзей, вместе с которыми он изучал «видимую и невидимую» природу вещей. Ими были Лука Пачоли, Фацио Кардано, Пьетро Монти, Джакомо Андреа да Феррара и братья Марлиани. В шумном Милане их содружество приобретает значение символа борьбы с предрассудками во имя науки и разума.

Леонардо надеялся открыть собственную академию и даже нарисовал ее эмблему.

Дворец Ручеллаи во Флоренции, построенный по проекту Леона Баттиста Алъберти.

 Книга "De re aedificatoria" с миниатюрами. Так же, как Леон Баттиста Альберти, Леонардо намеревался написать «энциклопедию».

Двор Беатриче

«...Радуйся, Милан, что в стенах твоих

Великие люди живут и творят;

На картинах Винчи краски горят.

Поражает он древних и современников

своих...»

Стихи эти принадлежат перу Беллинчони, который считал себя почти что соратником Леонардо. Ведь пока да Винчи писал портрет супруги Моро, юной Беатриче д'Эсте, Беллинчони развлекал ее своими поэтическими импровизациями.

«Великих людей», прибывших в Милан по приглашению Лодовико Моро, в самом деле насчитывалось в городе немало. Особенно с тех пор, как он приказал открыть новые университетские кафедры.

В противовес щедрости к ученым и чтобы не истощать еще больше казну, сильно оскудевшую после баснословных трат на две свадебные церемонии, Лодовико Моро свел до минимума расходы на содержание двора. В герцогском замке придворным выдавались строго ограниченные суммы на покупки съестных припасов и даже на свечи и дрова.

Леонардо вместе со своими учениками, к которым присоединился красавец Салаи, рисовал в профиль прекрасную, наделенную сильным характером Беатриче д'Эсте.

Если верить летописцу эпохи, отмечавшему, что «герцог, слушая удивительные рассуждения Леонардо, весьма восхищался его достоинствами», на сеансах часто присутствовал Лодовико.

Леонардо, как всякий отменный режиссер, прежде всего тщательно взвешивал каждое свое слово. «А что речи твои неинтересны слушателю, ты заметишь по тому, как часто начинает он зевать. И если ты ведешь беседу с людьми, в чьей благосклонности заинтересован, то при первых же признаках подобного «интереса» следует тебе умолкнуть либо переменить тему разговора».

Беатриче увлекалась музыкой, а Леонардо, как мы знаем, играл на флейте и лире. Нетрудно предположить, что зала герцогини подчас превращалась в концертный зал или в музыкальный театр.

«Леонардо выделялся благородством манер и редкой красотой,— писал Джовио.— А так как он обладал редкими талантами и несравненным искусством игры на лире, из которой извлекал сладчайшие звуки, он часто устраивал занятнейшие театральные спектакли, чем снискал величайшую любовь всех знавших его правителей».

В замке из уст в уста передавались шарады, загадки, басни, остроты и пророчества маэстро Леонардо.

— Кто сдирает кожу со своей матери, а потом бросает ей эту кожу на спину?

— Кто лежит, словно мертвый, на останках мертвеца?

Разгадки были таковы: крестьяне, которые пашут землю, и человек, который спит на пуховой перине.

Юные дамы и придворные господа ломали голову над загадками Леонардо да Винчи, развлекались, пересказывая его анекдоты и басни, которые вскоре становились достоянием всего города.

— Слышал, что сказал вчера маэстро Леонардо его высочеству? Басня словно бы и незатейливая, но герцогу придется крепко призадуматься да еще и раскошелиться.

— Что же он сказал герцогу?

— Когда маэстро писал портрет герцогини, Моро попросил его рассказать какую-нибудь из его удивительных историй. И вот Леонардо, не выпуская из рук кисти, поведал историю о королевском орле:

Однажды орленок высунулся из гнезда и увидел множество птиц, которые кружили над скалами.

— Кто это такие, мама? — спросил он.

— Не бойся, это наши друзья,— ответила орлица.— Мы, королевские орлы, живем одни, но тоже нуждаемся в придворных, сын мой. Что за королева без придворных! Вот эти птицы с разноцветными перьями и есть наши с тобой придворные. Понял?