Жизнь, любовь и прочая магия (СИ)

— Если то, что вы сейчас демонстрируете, профессор Грейнджер, и есть наглядный пример правильного поведения с нежелающим вразумительно изъясняться Поттером, то, согласитесь, мне было бы весьма затруднительно применить эти ценные навыки на практике.

Полагаю, если бы я попытался, Поттер лишился бы дара речи до конца дней своих. Впрочем, от этого мало что изменилось бы…

— Вот видишь, Гарри, — громко прошептала Гермиона, одним глазом неодобрительно, но всё равно любовно косясь на мужа, — а ты ещё обижаешься, что Северус тебя Поттером называет. Для него даже родная жена — профессор Грейнджер!

Гарри фыркнул и, кажется, собирался что-то сказать, — даже Снейп затаился в ожидании, временно перекрыв поток сарказма, но тут из широкого камина один за другим, как горох из стручка, посыпались гости.

Вернее посыпался только один — Рон: он тяжело вывалился на ковёр и замешкался, так что появившейся сразу же за ним Луне пришлось чуть ли не перепрыгивать через него. В результате она оказалась практически в объятиях Уизли, а на освободившийся пятачок перед камином быстро вышел Драко Малфой.

Он успел ловко подхватить Луну, увлечь её в сторону и наградить Рона испепеляющим взглядом — и всё за какую-то пару секунд. Вслед за ним из камина столь же стремительно, но с ещё большим достоинством появилась чета старших Малфоев — Люциус и Нарцисса.

Поттер наблюдал за происходящим с апатией, Снейп — с иронией, Гермиона с тревогой и недовольством.

Разговорить Гарри при таком стечении народа будет ещё труднее, — озабоченно думала она. И уже почти пришла к решению, что надо похитить друга и, уединившись с ним в каком-нибудь тихом местечке, без помех вытянуть из него правду, как леди Малфой, оценив диспозицию, мгновенно перехватила инициативу.

Она устремилась к Гарри, который предпринял вялую попытку подняться — дама всё-таки, но Нарцисса пресекла его поползновения решительным жестом, опустилась на краешек ближайшего кресла, прижала руки к груди и проникновенно вопросила:

— Всё получилось, Гарри?

Гарри очень хотелось сказать — "нет", но сделать это, глядя в полные надежды голубые очи леди Малфой, он не смог. А сказать "да"… — тоже не смог! Перед внутренним взором слишком ярко стояла картина того, что именно у него "получилось". В результате из горла Поттера вырвался непередаваемый звук: хрип пополам с мычанием.

Снейп закатил глаза:

— Да что там могло не получиться, объясните мне кто-нибудь! — профессор патетически воздел руки. — От Поттера требовалось включить колдокамеры и выпить зелье — всё! С этим способен справиться даже младенец!

— Полагаю, у тебя несколько превратные представления о возможностях младенцев, Северус, — мелодично прожурчала леди Малфой, мечтательно улыбнувшись.

— Зато у меня самые что ни на есть истинные представления о Поттере, — отрезал Снейп.

— Так, — обескураженный происходящим Рон встряхнулся, как собака, выбравшаяся на берег, — что это вы тут на Гарри навалились?! Что тут происходит вообще?! И в честь чего такое сборище?

— Вообще-то я вызывал только тебя, Луну и Гермиону, — растерянно отозвался Гарри.

Люциус, которому до сих пор даже сесть не предложили, несколько перекосился, но мужественно промолчал.

— Садитесь, прошу вас, — убитый непонятным горем Гарри неопределённо повёл рукой — куда-то в сторону кресел и Малфоев, и даже предпринял ещё одну попытку встать.

Но благородный порыв проснувшегося гостеприимства на корню задушила Гермиона, удержавшая друга и непререкаемым тоном объявившая, — видимо, не только Гарри, но и всем присутствующим, что "сейчас не до церемоний".

Малфои воссоединились с креслами. Луна, отколовшись от семейного клана, к которому на законных основаниях принадлежала уже полгода, села рядом с Гарри на диван. Драко проводил жену отяжелевшим взглядом. Рон плюхнулся рядом с Гермионой — по другую сторону от Гарри. Директор Снейп скрестил руки на груди и остался стоять: господствующее положение важнее удобства.

— Что случилось-то? — снова спросил Рон. — Похоже, все, кроме меня, в курсе, — он приготовился обидеться, но выяснение отношений с обиженным Роном не входило в планы леди Малфой, — это ещё больше всё затянет и усложнит.

Поэтому Нарцисса одарила его лучезарнейшей из своих улыбок и проворковала:

— Видите ли, дорогой мистер Уизли…

Что сказать дальше, она пока не решила, но Рон покорно ждал, не издавая ни звука и не шевелясь, оглушённый десятибалльным шквалом любезности и внимания по девятибалльной шкале.

Пока Нарцисса по привычке пыталась придумать, как побольше скрыть и посильнее запутать, Гермиона перехватила инициативу с прямо противоположной целью.

— Понимаешь, Рон, — решительно заговорила Гермиона, — после смерти Волдеморта тёмная метка не потеряла полностью своей силы. Она, хоть и меньше, чем прежде, но продолжает вытягивать из волшебников энергию, продолжает отравлять им жизнь и ещё… Рон, ты меня слушаешь?!

— А? — Рон вздрогнул, с некоторым усилием отрываясь от созерцания улыбки Нарциссы. — Да, конечно, Гермиона, я тебя внимательно слушаю. Я даже, кажется, что-то такое слышал… или читал.