Жизнь Магомета

Все его уступки этому жестокому народу оказались бесплодными; евреи не только упорствовали в своей вере, но даже посмеивались над ним и над его учением. Асма, дочь Мервана, еврейская поэтесса, составила против него сатиру и была убита одним из ярых последователей Магомета. Абу-Афак, еврей, ста двадцати лет, был также убит за то, что он в сатирах осмеивал пророка. Кааб ибн Ашраф, тоже еврейский поэт, после Бедерской битвы отправился в Мекку и старался возбудить курайшитов к мести, декламируя стихи, в которых восхвалялись доблести и оплакивалась смерть их соплеменников, павших на поле битвы. Увлечение его дошло до того, что он и при возвращении в Медину публично читал эти стихи в присутствии некоторых последователей пророка, находившихся в родстве с убитыми. Оскорбленный этой непоколебимой враждой, Магомет однажды гневно воскликнул: «Кто же наконец избавит меня от этого сына Ашрафа?» Несколько дней спустя Кааб за свои стихи поплатился жизнью — его убил ярый ансар из племени ауситов.

Наконец, случилось обстоятельство, доведшее гнев Магомета против евреев до явной вражды. Девушка одного из арабских пастушеских племен, приносившая молоко в город, очутилась однажды в квартале, населенном кайноками — одним из трех главных еврейских племен. Здесь девушку окружили молодые евреи, прослышавшие о ее необыкновенной красоте и требовавшие, чтоб она открыла лицо. Девушка отказывалась исполнить их требование, считавшееся у ее народа противным законам приличия. Тогда молодой золотых дел мастер, лавочка которого была по соседству, украдкой прикрепил конец ее покрывала к скамье, на которой девушка сидела, и когда она встала, чтобы идти, покрывало осталось, и лицо ее оказалось открытым. Тут раздался смех, посыпались шутки молодых евреев, а смущенная девушка стояла в этой толпе, краснея от стыда. Присутствовавший при этом мусульманин принял близко к сердцу бесчестие, нанесенное девушке, вытащил свою саблю и вонзил ее в тело золотых дел мастера, но был тут же убит евреями. Мусульмане соседнего квартала схватились за оружие, кайноки тоже; но так как их было меньше, то они искали убежища в крепости. Магомет вступился с целью усмирить это междоусобие, но вообще, возмущенный против евреев, он настаивал на том, чтоб провинившееся племя отныне приняло его веру. Тщетно указывали они на договор, заключенный с ними при его вступлении в Медину, по которому им дозволялось свободно исповедовать их веру, — Магомет оставался непреклонен. Некоторое время кайноки отказывались уступить и упорно оставались в своей крепости; но голод принудил их наконец сдаться. Абдаллах ибн Обба-Солул, предводитель хазрадитов, покровитель еврейских родов, вступился за них и воспрепятствовал их избиению, но их имущество было конфисковано, а сами они в количестве семисот человек изгнаны в Сирию.

Оружие и богатства, доставшиеся пророку и его последователям в результате этой конфискации, были далеко не бесполезны в последующих войнах за веру. В числе оружия, доставшегося Магомету, находились, например, три сабли: Медхем — острая, ал-Батар — рассекающая и Хатеф — смертельная; два копья: ал-Монтари — рассеивающее и ал-Монтави — разрушающее. Серебряный щит, названный ал-Фадха, и другой, ал-Саадиа, который, по словам предания, Саул преподнес Давиду перед единоборством его с Голиафом. Был также и лук, называемый ал-Катум, или крепкий, но не оправдавший своего названия, потому что в первой же битве пророк натянул его с такой силой, что он разлетелся в куски. Вообще, Магомет употреблял арабский лук с соответствующими стрелами и запрещал своим последователям употреблять персидский.

Магомет уже не думал более склонять к своей вере евреев, которые стали предметом его религиозной ненависти. Он признал недействительным свое прежнее постановление, по которому киблой, или местом обращения во время молитвы, указан был Иерусалим, и заменил его Меккой, к которой с тех пор мусульмане и обращаются лицом во время своих молений.

Дочь пророка, Рукайя, умерла, и Осман, ее муж, оплакивал вполне должным образом эту смерть; чтобы утешить его в понесенной им потере, Омар, брат его по оружию, предложил ему в жены свою дочь Хафзу в тот же год. Хафза была вдовой — сулаймита Хобаша; ей было всего восемнадцать лет, и она отличалась пленительной красотой, но Осман отказался от этого предложения. Омар вознегодовал на такой отказ, считая его оскорблением для себя и дочери, и обратился к Магомету. «Не печалься, Омар, — отвечал пророк, — Осману предназначена лучшая жена и лучший муж твоей дочери». И он отдал замуж за Османа дочь свою, Умм Кульсум, а сам женился на красивой Хафзе. Этими политичными браками он еще больше привлек к себе и Османа, и Омара и удовлетворил свою склонность к женской красоте. Хафза после Аиши была самой любимой его женой, и ей вверен был сундук, в который клались главы и стихи Корана по мере того, как пророк получал их в своих видениях.