Жизнь мальчишки

— Счастливого Рождества, Бен!

Я повесил трубку. Мама подняла мне воротник, мы уселись в пикап и покатили к дому деда Остина и бабушки Элис. Никогда в жизни я не видел на десятой трассе столько автомобилей. Если бы зверю из Затерянного мира вздумалось тогда атаковать вереницу машин, только небеса могли бы спасти нас: легковушки и грузовики посыпались бы друг на друга, как кегли, а если бы и бомба позади нас все-таки рванула, люди полетели бы по воздуху даже без всяких крыльев.

Зефир, залитый рождественскими огнями, остался позади.

Все, что произошло потом, я узнал позже, потому что, понятно, никак не мог быть свидетелем этих событий.

Любопытство всегда отличало моего отца. Вот и тут он внезапно понял, что ему просто необходимо увидеть бомбу собственными глазами. Когда Зефир и Брутон постепенно опустели, он покинул группу добровольцев, с которыми объезжал город, и прошел несколько кварталов до дома мистера Моултри.

Это было небольшое деревянное строение бледно-голубого цвета с белыми ставнями. Через пробитую крышу струился свет. Перед домом стояла машина шерифа с включенными фарами. Отец поднялся на крыльцо, перекосившееся от чудовищного удара. Входная дверь была распахнута, стены покрыты трещинами. Бомба, врезавшись в дом, сдвинула его с фундамента.

Войдя внутрь, отец сразу увидел в просевшем полу огромную дыру, занявшую едва ли не половину гостиной. Вокруг дыры на полу валялись елочные украшения, на самом ее краю каким-то непонятным образом удерживалась на весу маленькая серебристая звездочка. Самой елки не было видно.

Отец подошел к дыре и заглянул вниз. Доски и балки были перекручены, словно гигантские макаронины. На них лежал слой штукатурки, похожей на сыр пармезан. Стабилизаторы из серого металла высовывались наружу из обломков, а нос бомбы воткнулся в земляной пол подвала.

— Вытащите меня отсюда! Ох, мои ноги! Отвезите меня в больницу! Я умираю!

— Ты не умрешь, Дик. Старайся не двигаться.

Мистер Моултри лежал посреди груды обломков, на нем покоился плотницкий верстак, припертый сверху балкой, толстой, как ствол столетнего дуба. Балка была расколота — как догадался отец, она раньше служила опорой для пола в гостиной. Поперек балки крест-накрест лежала рождественская елка, а по сторонам поблескивали осколки лампочек, шаров и прочих украшений. Бомба вовсе не придавила мистера Моултри, но находилась всего в каких-то четырех футах от его головы. Рядом с Моултри стоял на коленях шериф Марчетт, оценивая причиненный урон.

— Джек! Это я, Том Маккенсон!

— Том? — Шериф Марчетт поднял голову, и отец увидел, что все его лицо покрыто известковой пылью. — Тебе нельзя здесь находиться — немедленно выйди!

— Я заглянул, чтобы узнать, как у вас дела! А бомба-то совсем не такая здоровая, как про нее болтали!

— Но заряд в ней приличный, — отозвался шериф. — Если бомба взорвется, то не только от этого дома, но и от всего близлежащего квартала камня на камне не останется.

— О-о-о-ох-х! — застонал Дик Моултри. Острые щепки разорвали на нем рубашку, и было видно, как его объемистый живот переваливается с одной стороны на другую. — Джек, я умираю!

— Дик тяжело ранен? — спросил шерифа отец.

— Трудно сказать: не удалось подобраться к нему достаточно близко. Говорит, что у него сломаны ноги, а еще, похоже, и пара ребер в придачу, судя по тому, как он хрипит.

— У него всегда такое дыхание, — заметил сверху отец.

— «Скорая помощь» вот-вот прибудет. — Шериф Марчетт взглянул на свои наручные часы. — Я вызвал «скорую» сразу же, как попал сюда. Не знаю, что их задерживает.

— А что ты сказал им? Что несчастного парня ударило свалившейся с неба бомбой?

— Да, — ответил шериф.

— В таком случае Дику еще долго придется ждать помощи.

— Вытащите меня отсюда! — снова заорал мистер Моултри, пытаясь спихнуть с себя нагромождение пыльных досок, но, сморщившись от боли, отказался от этой затеи. Потом, повернув голову с блестящими от пота щеками, он взглянул на бомбу. — Ради всего святого, уберите это отсюда! — взмолился он. — Господь мой Иисус, помоги мне!

— А где миссис Моултри? — поинтересовался отец.

— Ищи ветра в поле! — Белое от известковой пыли лицо мистера Моултри скривилось в презрительную усмешку. — Она задала стрекача сразу, как поняла, что здесь происходит. И пальцем не пошевелила, чтобы мне помочь!

— Тут ты не прав, Дик! Ведь это она позвонила мне, верно? — подал голос шериф.

— Да какой от тебя толк? О-ох, мои ноги! Говорю вам, у меня переломы в двух местах!

— Может быть, мне спуститься? — спросил шерифа отец.

— На твоем месте я бы не стал этого делать, а рванул бы из города, как все разумные люди. Но если тебе так хочется, конечно, спускайся. Только будь осторожен! Лестница обвалилась, поэтому я поставил стремянку.

Отец осторожно спустился и какое-то время стоял, обозревая груду досок и балок, под которой находился мистер Моултри. На вершине этой кучи красовалась елка.

— По-моему, мы сможем сдвинуть вот эту балку, — предложил отец шерифу. — Ты, Джек, возьмешься за один конец, а я — за другой.