Жизнь мальчишки

— Но, увы, подобно этому зеленому перышку, прошлое вновь и вновь напоминает о себе. Кому-то обязательно надо вытащить его и выставить на всеобщее обозрение. Если же человек хочет выбраться, чтобы не утонуть в этой грязи, он вынужден расплачиваться за свое прошлое снова и снова. Это несправедливо, Кори, это неправильно. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я ничего не понимал, где-то упустив нить его рассуждений.

— Мы обладали чувством чести! — сказал доктор Лезандер, и глаза его лихорадочно заблестели. — Мы знали, что такое гордость! Но взгляни на мир, что окружает нас, Кори! Только посмотри, во что он превратился! Мы знали место назначения, но нам не дали привести туда мир. И вот теперь мы имеем то, что имеем. Хаос и вульгарность окружают нас со всех сторон. Расы смешиваются друг с другом, люди совокупляются с такой легкостью, которой не позволяют себе даже животные. В свое время у меня была возможность стать врачевателем рода людского. Я много раз делал это. И знаешь, Кори, я скорее встану на колени в грязь, чтобы вылечить свинью, чем спасу человеческое существо. Вот какое мнение сложилось у меня о людской расе! Вот что я думаю о лжецах, повернувшихся к нам спиной и запятнавших нашу честь! Вот что я… вот что я думаю обо всем этом!

Схватив со стола чашку с колли, доктор Лезандер со всего маху швырнул ее об пол. Чашка ударилась о кафель рядом с моей правой ногой и с треском разлетелась на мелкие осколки.

Наступила тишина.

Еще через минуту сверху донесся голос миссис Лезандер:

— Франц? Что разбилось, Франц?

«Его мозги», — подумал я.

— Мы разговариваем, — ответил ей доктор Лезандер. — Всего лишь разговариваем, и только.

Я услышал над головой тяжелые шаги миссис Лезандер, уходившей прочь.

Потом над нами что-то заскрипело.

Еще через пару мгновений зазвучало пианино.

Играли «Прекрасного мечтателя». Миссис Лезандер и вправду была очень хорошей пианисткой. Я вспомнил, как мисс Гласс Голубая сказала, что руки Вероники будто созданы для фортепиано. Интересно, достаточно ли сильны эти руки, чтобы стянуть горло мужчины проволокой для связывания тюков с сеном и задушить его до смерти? Или это сделал сам доктор Лезандер, пока его жена наверху играла на пианино эту мелодию, а испуганные попугаи кричали и бились в своих клетках, запоминая звуки этого зверского насилия?

— Двадцать пять долларов в неделю, — сказал мне доктор Лезандер. — Но ты должен принести мне зеленое перышко и должен обещать мне никогда, никогда не говорить о нем с мисс Соней Гласс. Прошлое мертво и должно оставаться в своей могиле — именно там его законное место. Ты согласен со мной, Кори?

Я кивнул, готовый согласиться на все, что угодно, лишь бы выбраться отсюда.

— Хороший мальчик. Когда ты принесешь мне перо? Завтра днем?

— Да, сэр.

— Это очень, очень хорошо. Когда ты принесешь мне перышко, я уничтожу его, чтобы мисс Соня Гласс никогда больше не мучилась воспоминаниями о прошлом, никогда не думала о нем. И сразу же, как ты принесешь его, я выплачу тебе деньги за первую неделю. Договорились?

— Да, сэр.

Все, что угодно, все, что угодно.

— Вот и прекрасно.

Док Лезандер сделал шаг в сторону от лестницы:

— Только после вас, mein herr[46].

Я начал подниматься по ступеням.

Во входную дверь позвонили.

«Прекрасный мечтатель» мгновенно оборвался. Я снова услышал скрип: стул отодвинули от пианино. Уже на самом верху лестницы док Лезандер положил мне руку на плечо и прошептал:

— Подожди-ка.

Мы услышали, как отворилась входная дверь.

— Том! — воскликнула миссис Лезандер. — Чем я обязана…

— Папа! — что есть силы заорал я. — На помощь!

Рука доктора Лезандера зажала мне рот. Я услышал, как он издал приглушенный вопль разочарования, вызванного тем, что дело приняло такой оборот.

— Кори! Отойдите с дороги!

Отец ворвался в дом, мистер Штайнер и Ли Ханнафорд последовали за ним. Оттолкнув в сторону могучую женщину, отец бросился вперед, но в следующее мгновение с криком «Nein!»[47] она впечатала свой могучий кулак в его скулу. Отец с разбитой в кровь бровью неловко упал на мистера Штайнера.

Только мистер Штайнер смог разобрать то, что прокричала Вероника своему мужу: «Гюнтер, беги! Хватай мальчишку и беги!» Не успела она выкрикнуть эти слова, как мистер Ханнафорд, схватив ее сзади за горло, свалил на пол и прижал сверху всем своим весом. Она все же сумела подняться на одно колено, но тут рядом с ней оказался мистер Штайнер, попытавшийся скрутить ей руки. Кофейный столик и лампа с грохотом перевернулись. Мистер Штайнер, потеряв шляпу, с разбитой губой, закричал:

— Все кончено, Кара! Все кончено, ты слышишь меня!

Но только не для ее мужа.