Жизнь мальчишки

— Мама! — позвал я. — Мама!

Незнакомец все дальше и дальше уходил от нас. На ходу он поднял руку, чтобы придержать шляпу.

— Мама! — снова позвал я.

Наконец расслышав меня сквозь шум, она спросила:

— Что такое?

— Мне кажется… мне кажется…

Но я не знал в тот момент, что в точности мне казалось и что я испытывал. Ведь я не мог сказать наверняка, был ли этот человек именно тем, кого я видел на опушке леса через дорогу от озера.

Незнакомец уходил от нас, шаг за шагом рассекая коричневую воду.

Вырвав руку из маминой ладони, я бросился вслед за ним.

— Эй, Кори! — крикнула она. — Кори! Сейчас же дай мне руку!

Я слышал ее, но не послушался. Вокруг меня плескалась вода, но я упрямо шел вперед.

— Кори! — закричала мама.

Мне нужно было увидеть его лицо.

— Мистер! — крикнул я.

Но вокруг стоял такой шум от дождя, бушующей реки и суеты вокруг дамбы, что незнакомец не услышал меня. А даже если он и слышал мои крики, я был уверен, что он не оглянется. Я чувствовал, как течение Текумсе срывает с моих ног ботинки. Я по пояс увяз в холодной жидкой грязи. Человек в дождевике направлялся к берегу реки, туда, где находился мой отец. Лучи фонарей раскачивались и метались из стороны в сторону, их мерцающий свет упал на правую руку мужчины как раз в тот миг, когда он вытащил ее из кармана.

Что-то металлическое блеснуло в его руке.

Что-то, имевшее острые очертания.

Мое сердце ушло в пятки.

Человек в шляпе с зеленым пером направлялся к реке, чтобы встретиться с моим отцом. Он планировал эту встречу, искал ее давным-давно — наверно, еще с тех пор, как отец бросился в озеро вслед за тонувшей машиной. А что, если незнакомец воспользуется ситуацией — шумом, суетой, дождливой мглой — и вонзит нож отцу в спину? Я попытался найти отца взглядом, но не смог этого сделать: все люди казались безликими отблесками, неотличимыми друг от друга силуэтами, изо всех сил пытающимися предотвратить неизбежное.

Незнакомец преодолевал течение гораздо быстрее меня, и расстояние между нами увеличивалось. Я ринулся вперед, пытаясь одолеть реку, но поскользнулся и погрузился в илистую воду, сомкнувшуюся у меня над головой. Я стал колотить руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь и вынырнуть, но не нашел никакой опоры. Ноги провалились в жидкую грязь. В голове пронеслась паническая мысль, что я никогда уже не сумею глотнуть воздуха. Я плескался и качался на волнах, а потом кто-то схватил и приподнял меня, так что грязная вода медленно стекла с моего лица и волос.

— Я вытащил тебя, — сказал мне мужской голос. — Все в порядке.

— Кори! Что с тобой? — Это был голос моей матери, и в нем звучал неподдельный страх. — Ты что, с ума сошел?

— Похоже, он попал ногой в яму, Ребекка.

Мужчина поставил меня на твердую почву, которую я теперь ощущал ногами, хотя стоял по пояс в воде. Я вытер с глаз комки грязи и увидел над собой лицо доктора Кертиса Пэрриша, одетого в дождевик и непромокаемую шляпу. Шляпу без всякой ленты, серебряной пряжки и зеленого пера. Я оглянулся по сторонам в поисках фигуры человека, которого только что пытался догнать, но она уже успела слиться с человеческими силуэтами у речного берега. Он был там с ножом, вытащенным из кармана.

— Где папа? — пролепетал я, вновь впадая в лихорадочное состояние. — Мне нужно обязательно разыскать папу!

— Тихо-тихо, успокойся. — Доктор Пэрриш положил руку мне на плечо. В другой руке он держал фонарь. — Том где-то там.

Доктор осветил лучом фонаря группу перемазанных в глине людей. Он указывал совсем не то направление, куда ушел человек в шляпе с зеленым пером. Но я увидел там отца, работающего лопатой между каким-то чернокожим и мистером Ярброу.

— Видишь его?

— Да, сэр.

Я снова завертел головой, отыскивая таинственную фигуру в дождевике и шляпе-федоре. Но фигура исчезла.

— Кори, больше не смей убегать! — прикрикнула на меня мама. — Чуть не до смерти меня напугал!

Она крепко, как тисками, стиснула мою руку.

Док Пэрриш был грузный человек лет сорока восьми — сорока девяти, с квадратной крепкой челюстью и носом, расплющенным в ту пору, когда он служил в армии сержантом и был чемпионом по боксу. Теми же руками, что выгребли меня со дна подводной ямы и поставили на ноги, доктор Пэрриш принял меня при родах из утробы матери. У дока Пэрриша были густые темные брови над глазами цвета стали и темно-каштановые волосы. На висках пробивалась седина, выглядывавшая из-под полей его непромокаемой шляпы.

— Мистер Марчетт сказал мне, что в местной школе открыли спортивный зал, — сказал док Пэрриш маме, — там можно разместиться. Туда уже принесли масляные лампы, одеяла и раскладушки. Вода быстро поднимается, поэтому женщинам и детям лучше идти туда.

— Нам тоже нужно туда пойти?

— Не будет никакой пользы, если вы с Кори останетесь стоять здесь, посреди этого хаоса.

Док Пэрриш указал своим фонарем в противоположную от реки сторону, где на баскетбольной площадке, превратившейся в болото, мы оставили свою машину.

— Туда приезжает грузовик и забирает всех, кто хочет укрыться в спортивном зале. Через несколько минут там как раз должна появиться очередная машина.