Жизнь мальчишки

Первым делом они сняли сверху елку, а потом оттащили в сторону балку, которая толщиной могла поспорить с дубом, так что попотеть им пришлось изрядно. Увы, тяжесть, давившая на мистера Моултри, по-прежнему оставалась велика.

– Мы освободим Дика из-под обломков, перенесем его в твою машину, Джек, и отвезем в больницу, – предложил отец. – Сдается мне, что «скорая помощь» не приедет.

Шериф снова опустился рядом с мистером Моултри на колени:

– Эй, Дик! Когда ты в последний раз вставал на весы?

– Давно ли я взвешивался? Черт возьми, не помню! А зачем тебе это понадобилось?

– Сколько ты весил, когда в последний раз проходил врачебный осмотр?

– Сто шестьдесят фунтов.

– Когда это было? – поинтересовался шериф Марчетт. – Когда ты учился в третьем классе? Я спрашиваю, сколько ты весишь сейчас, понимаешь меня, Дик?

Мистер Моултри нахмурился и что-то раздраженно пробормотал себе под нос. Потом ответил:

– Более двухсот фунтов.

– А точнее?

– Черт, Джек! Я вешу двести девяносто фунтов! Теперь ты доволен, садист ты этакий?

– Возможно, Дик, у тебя сломаны ноги. И ребра тоже. Не исключено, что вдобавок повреждены какие-то внутренние органы. А теперь оказывается, что ты весишь двести девяносто фунтов. Как ты думаешь, Том, сможем мы втащить его наверх по стремянке?

– Ни за что на свете, – ответил отец.

– Я тоже так думаю. Ему придется ждать, пока сюда доставят лебедку.

– К чему это вы клоните? – взвизгнул мистер Моултри. – Хотите бросить меня здесь? – Он вновь испуганно оглянулся на бомбу. – Тогда хотя бы уберите подальше от меня эту чертову штуковину!

– Я готов сделать для тебя, Дик, все, что угодно, – отозвался шериф. – Но бомбу я трогать не могу. Что, если взрывной механизм на взводе и все, что нужно для того, чтобы она взорвалась, – это прикоснуться к ней пальцем? Думаешь, я хочу брать на себя ответственность за твою жизнь, не говоря уже о Томе и самом себе? Нет уж, увольте, сэр!

– Мэр Своуп сказал мне, – подал голос отец, – что разговаривал с каким-то военным с авиабазы Роббинс. Этот парень ему не поверил…

– Я знаю. Лютер заглянул сюда, прежде чем отправился прочь из города вместе с семейством. Он в подробностях рассказал мне, что наболтал ему этот сукин сын. Но не исключено, что пилот, сообразив, что натворил, мог до смерти перепугаться и просто ничего никому не сказать. Может быть, он и в кабину самолета забрался, изрядно нагрузившись, прямо из-за праздничного стола. Так или иначе, помощи с авиабазы придется ждать долго.

– А что мне прикажете здесь делать? – завопил мистер Моултри. – Просто лежать и терпеть эти невыносимые муки?

– Если хочешь, я могу сходить наверх и принести тебе подушку, – предложил шериф Марчетт.

– Дик? Как ты, в порядке? – донесся сверху тихий, испуганный голос.

– Да я просто хоть куда! – заорал в ответ мистер Моултри. – Я безумно рад лежать здесь с переломанными ногами и этой чертовой бомбой рядом с башкой! Господи всемогущий! Не знаю, кто ты, там, наверху, но ты еще больший идиот, чем тот парень, что уронил на меня бомбу, раз задаешь такие вопросы… А, это ты!

– Привет, Дик! – робко проблеял мистер Джеральд Харджисон. – Как дела?

– Отлично: мы только что прервали танцы и прилегли отдохнуть! – Лицо мистера Моултри стало покрываться красными пятнами. – Вот дерьмо!

Стоя на краю дыры в полу, мистер Харджисон опасливо глянул вниз.

– Так это и есть та самая бомба, вон там? – снова проблеял он.

– Нет, это жирный гусиный огузок, – огрызнулся мистер Моултри. – Конечно, это бомба!

Мистер Моултри сделал несколько резких движений, пытаясь выбраться из-под кучи мусора, но не преуспел, только поднял облако густой удушливой пыли и причинил себе сильную боль.

Отец оглядел подвал. В одном из углов стоял письменный стол, над которым на стене висела табличка с надписью «Мой дом – моя крепость». Рядом красовался плакат, изображающий пучеглазого негра, отплясывающего степ. По низу плаката шла приписка от руки: «Бремя белого человека». Отец подошел к столу и обнаружил на нем кипу беспорядочно разбросанных газет. Потянув на себя верхний выдвижной ящик стола, потрясенный отец увидел огромные голые груди красотки с обложки журнала «Джаггз». Под журналом обнаружилась мешанина из канцелярских скрепок, карандашей, аптечных резинок и тому подобных мелочей. Под руку отцу попалась передержанная фотография, сделанная на «кодаке». На фото мистер Моултри был в белом одеянии, с винтовкой в одной руке, а другой прижимал к груди белый остроконечный колпак и капюшон. Мистер Моултри широко улыбался, чрезвычайно довольный собой.

– Эй, Том, уйди оттуда! – внезапно крикнул мистер Моултри, с трудом повернув голову. – Хоть я и не могу двигаться, но я еще не умер, и ты не имеешь права запросто копаться в моем столе!

Закрыв ящик с фотографией, отец вернулся туда, где стоял шериф Марчетт. Наверху, прямо над их головами, нервно шаркал подошвами по перекошенному полу мистер Харджисон.

– Эй, Дик, – наконец снова подал он голос, – я просто хотел заглянуть к тебе. Чтобы убедиться, что ты… ну, в общем, жив и все такое, сам понимаешь!