Жизнь мальчишки

По нашему курсу находилась авиабаза Роббинс, огромное пустое пространство посреди океана лесной зелени. Далеко позади базы, там, куда не могли залететь даже мальчики с крыльями, находился полигон, где пилоты истребителей вели огонь по наземным имитациям целей, а бомбардировщики время от времени сбрасывали настоящий бомбовый груз, от взрывов которого дребезжали стекла даже в Зефире. Военный аэродром был границей наших вылазок, и мы повернули обратно, устремившись в раскаленную синеву, туда, откуда только что прилетели: над полями и лесами, над озером, рекой и крышами домов.

Вместе с Бунтарем мы покружили над нашим домом. Мои друзья тоже проведали свои дома, и со всех сторон доносился радостный собачий лай. Глядя на собственный дом с высоты, я понял, какой он маленький по сравнению с огромным миром, раскинувшимся во все стороны. С высоты своего полета я видел дороги, тянувшиеся до самого горизонта. По дорогам куда-то двигались грузовики. Вместе с летней жарой приходит жажда странствий; я ясно ощущал ее, пытаясь угадать, доведется ли и мне когда-нибудь колесить по этим дорогам и, если это действительно произойдет, куда проляжет мой путь. Как обычно, я попытался представить себе, что случится, если мама или отец вдруг появится на крыльце и заметит на земле тени – мою и Бунтаря, после чего, конечно же, посмотрит вверх. Вряд ли они догадывались, что их сын умеет летать.

Сделав круг над трубами и башенками особняка Такстера, что находился в конце Темпл-стрит, я снова рванул навстречу друзьям. На усталых крыльях мы наконец-то добрались до нашей поляны.

Кружа, подобно осенним листьям, мы один за другим грациозно опустились на траву. Земля под ногами ходила ходуном – я пробежал еще несколько шагов, пока мое тело и крылья заново приспосабливались к узам гравитации. Мы снова оказались на земле и теперь бегали по поляне кругами друг за другом вместе со своими собаками, сперва преодолевая сопротивление ветра, потом подталкиваемые им в спину. Наши крылья сложились обратно и скрылись в углубления за лопатками на спине; крылья наших собак втянулись в их плоть и сверху закрылись космами шерсти – белой, коричневой, рыжей и коричневой в белых пятнах. Наши разорванные рубашки сами собой заштопались, да так, что наши мамы никогда бы не заподозрили неладное. Мы насквозь промокли от пота, наши лица и руки блестели, и, как только земля снова заполучила нас в свои объятия, мы прервали свой бег и без сил рухнули на траву.

Собаки бросились к нам, норовя лизнуть в лицо. Ритуальный полет завершился до следующего лета.

Мы немного посидели, тихо беседуя в ожидании, пока наши сердца обретут свой привычный ритм и уляжется душевное волнение. Мы рассказали друг другу обо всем, чем собирались заняться этим летом: дни обещали быть длинными, что предоставляло возможность много чего успеть. Но в одном у нас не возникало сомнений: этим летом мы обязательно отправимся в поход с ночевкой.

А теперь настала пора расходиться по домам.

– До встречи, ребята! – крикнул нам Бен, отъезжая на своем велосипеде; вслед за ним бежал его Тампер.

– Пока, увидимся! – попрощался Дэви Рэй, оседлав своего верного скакуна, а Бадди рванул в кусты, приметив там одичавшего кролика.

– Чао! – сказал мне Джонни, нажимая на педали; его сопровождал верный Чиф.

– Какао! – крикнул я, помахав ему в ответ.

Я направился домой, по пути бросая Бунтарю шишки, за которыми он с удовольствием гонялся. Под одним из кустов Бунтарь обнаружил змеиную нору и залился яростным лаем, но я торопливо оттащил его от греха подальше, потому что оттуда в любой момент могла выползти ее хозяйка. Слишком большая была нора.

Когда я вошел на кухню, мама с ужасом воззрилась на меня.

– Ты весь мокрый, Кори! – воскликнула она. – Чем это ты занимался?

Пожав плечами, я вытащил из холодильника кувшин с лимонадом.

– Ничем особенным, – отозвался я.

Глава 2 Разговор в парикмахерской

– Немного снимем сверху и подровняем по бокам, так, Том?

– Наверно. Полагаю, так.

– Что ж, тогда приступим.