Жизнь мальчишки. Том 1.

— Кори, ты меня слышишь? Ночью, если захочешь вдруг в туалет, то ходи поосторожней. Оказывается, сегодня днем бабушка Сара нашла у тебя под кроватью свежую змеиную шкуру, такая вот незадача. Змея сбросила се там, представляешь? Здоровенная такая змея, судя по шкуре. Спокойной ночи, внук. Сказав это, дедушка затворил дверь. До пяти часов я не сомкнул глаз. Спустя какое-то время я понял, как умело и с охотой, подобно человеку, который, желая хорошо заточить нож, медленно и нежно водит его лезвием по оселку, дедушка Джейберд доводит меня до крайней степени напряженности. Быть может, он не отдавал себе отчета в своих действиях, но все выглядело именно так. Взять хотя бы эту историю со змеей. Я неподвижно лежал в темноте, чувствовал, как внутри меня медленно и мучительно расширяется мочевой пузырь, и представлял себе разные ужасы. Я воображал, как затаившаяся гремучка, свернувшись кольцами где-то в углу комнаты, дожидается, когда моя босая нога с тихим скрипом опустится на пол. Я отчетливо видел чешуйчатое тело змеи с узорами цвета леса, ее ужасную треугольную голову, неподвижно застывшую в полудюйме от пола, будто на невидимой подпорке, ядовитые зубы, на острие каждого из которых застыла капелька яда. Я видел, как быстро сокращаются мышцы на боках рептилии, которая наконец услышала мой запах. Я знал, что она улыбается во тьме, словно говорит: “Ну иди же ко мне, мой маленький дурачок. Все равно ты будешь моим”. Если бы в мире была школа по тренировке воображения, дедушка Джейберд наверняка был бы там директором. Урок, который я получил в ту ночь — что можно себе вообразить и во что поверить как в истинную правду, — не может сравниться ни с чем, чему меня учила потом в одном из самых лучших колледжей. Попутно я выучился тому, что значит часами лежать скрипя зубами, превозмогая боль и кляня себя за лишний стакан молока, который позволил себе за ужином. Как видите, таким образом дедушка Джейберд учил меня превосходным и очень нужным вещам, сам о том не подозревая. Получил я и другой урок, не менее ценный. А кроме того — и испытание на прочность и мужество. В пятницу днем, в самую страшную жару, бабушка Сара велела дедушке Джейберду прокатиться в город и купить у зеленщика “сухое мороженое” — порошок, который разводили с молоком, и получался отличный пломбир. Обычно дедушка Джейберд не слишком любил отлучаться с фермы за покупками, но в тот день он оказался на удивление сговорчивым и даже прихватил меня. На прощание бабушка Сара сказала нам, что чем быстрее мы вернемся домой, тем быстрее будет готово ее вкуснейшее мороженое. День как нельзя лучше подходил для большой порции аппетитного пломбира. Было девяносто градусов в тени; говорили, что стоит собаке выбежать на солнце, как ее тень тут же останавливалась, чтобы отдохнуть. Благополучно закупив сухое мороженое, мы покатили назад, но на обратной дороге дедушка Джейберд внезапно резко крутанул руль своего неуклюжего тупоносого “фордика”, и мы свернули в проселок.

— Здесь живет Джером Клэйпул, — объяснил он, — хочу его проведать. Он мой старый приятель, Джером-то. Негоже проехать мимо и не поздороваться.

— Но бабушка ждет нас дома с сухим мороже…

— Да, Джером мой старинный кореш, — прервал меня дедушка Джейберд, вовсю орудуя баранкой и правя к жилищу приятеля. Проехав с шесть миль, мы свернули к ветхому фермерскому домику, перед которым стоял старинный механический пресс и валялась целая гора лысых покрышек и несколько ржавых радиаторов. Насколько я мог оценить расстояние, мы уже пересекли границу между Зефиром и Догпас и ехали по Табачной дороге, официально начавшейся несколько миль назад. По всему было видно, что старина Джером Клэйпул был корешем не только дедушке Джейберду, а весьма многим. Видимо, он пользовался большой популярностью, поскольку во дворе, кроме нашей, стояло еще четыре машины.

— Давай выбирайся. Кори, — сказал мне дедушка Джейберд. — Мы всего на пару минут. Мы еще не поднялись на крыльцо, а я уже учуял запах дешевых сигар. Дедушка Джейберд постучал в дверь условленным стуком: тук-тук, тук-тук-тук.

— Кто такой? — осторожно спросили изнутри.

— Кровь и Потроха, — отозвался мой дедушка. Я испуганно посмотрел на него, решив, что случилось непоправимое и дедушка потерял и те крохи разума, которые имел. Отчаянно заскрипев петлями, приоткрылась дверь; появилось вытянутое черноглазое лицо с морщинами у глаз и спросило, увидев меня:

— А это кто таков?

— Мой внук, — ответил дедушка Джейберд и положил руку на мое плечо. — Его зовут Кори.

— Дьявол, Джей! — заорал человек, злобно нахмурившись. — Какого хрена ты приволок сюда мальчишку?