Жизнь мальчишки. Том 2.

— Я говорю — печенье! Дай ему печенье! — заорала сама не своя мисс Голубая. — Ты что, забыла, что такое печенье?

— Если ты сейчас же не замолчишь, я проломлю тебе голову!

Хриплые выкрики и скрежет продолжались. Среди этого переполоха вдруг снова зазвонил колокольчиками звонок.

— Это все твоя игра! — с криком ворвалась в гостиную мисс Зеленая. — Я же просила тебя никогда не играть эту вещь! Он каждый раз бесится, стоит тебе начать эту пьесу!

— Череп и кости! Дайте мне поправиться! Череп и кости!

Таракан в толчке!

Вскочив с места и не дожидаясь разрешения, я отворил дверь, видя в этом возможность спастись бегством. На крыльце стояли средних лет мужчина и девочка лет девяти-десяти, которую он держал за руку. Я сразу узнал этого человека: это был мистер Юджин Осборн, который работал поваром в кафе “Яркая звезда”.

— Я привел Винифред на урок му… — заговорил он, но хрипатый голос в задней комнате оборвал его:

— Череп и кости! Дайте мне поправиться! Кроа-а-а-ак!

— Что это за крики, господи? — поражение спросил мистер Осборн, бережно придерживая девочку за плечо. Его голубые глаза округлились от удивления. На покрытых волосками пальцах мистера Осборна я заметил вытатуированные буквы:

“В”, “О”, “Й”, “Н”, “А”.

— Это мой попугай, мистер Осборн. Мисс Гласс Голубая сделала несколько шагов и отодвинула меня в сторону. Быть может, она была с виду худой, но сил в ней было предостаточно.

— Сегодня у нас немножко шумно.

Из коридора снова появилась мисс Гласс Зеленая с огромной клеткой в руках, в которой, как оказалось, и находился источник всего этого переполоха. Это был здоровенный попугай, который летал по клетке и бился о прутья, дрожа словно осенний лист под порывами ураганного ветра.

— Череп и кости! — не переставая хрипло выкрикивала птица, показывая всем свой черный язык. — Дайте мне поправиться!

— В жизни больше к нему не подойду! — Мисс Гласс Зеленая со стуком поставила клетку на рояльный табурет, очевидно, мечтая изничтожить находившуюся в нем птицу.

— Никакого ему больше печенья — он только что едва не отклевал мне палец!

— Я твоего кормила, и ты моего покорми! Твой тоже меня однажды чуть не искалечил!

— Я больше к этому гаду на десять метров не подойду!

— Ханна Фюрд! Дайте мне поправиться! Череп и кости! Попугай был чистого аквамаринового цвета, без единого пятнышка, за исключением разве что желтого клюва. Он с криками бросался на клетку, голубые перья летели во все стороны.

— Тогда отнеси его в спальню — хотя бы на это ты способна? — уже совершенно не сдерживая себя, завопила мисс Голубая. — Накрой его покрывалом, пусть он успокоится!

— Я тебе не прислуга! Я не прислуга в своем доме, понятно? — с пафосом, поставленным голосом объявила мисс Гласс Зеленая, но взяла в руки клетку и с гордо поднятой головой вышла из гостиной.

— Череп и кости! — прохрипел на прощание попугай. — Таракан в толчке!

Дверь закрылась, в доме наступила благодатная относительная тишина.

— У него снова разболелся живот, — объяснила с несколько нервной улыбкой мистеру Осборну мисс Гласс Голубая. — А кроме того, он чудак — ему не нравится моя любимая вещь, та, что я только что исполняла на пианино. Прошу вас, входите в дом! Бен, на сегодня урок закончен! Сегодня ты должен запомнить: главное — постоянная концентрация внимания и руки движутся плавно, словно волны.

— Хорошо, мэм! — отозвался Бен и, повернувшись ко мне, прошептал едва живой:

— Давайте убираться отсюда подобру-поздорову, пока целы!

Я вскочил с места, за мной вскочил Дэви Рэй. Попугай наконец-то замолчал; видимо, ему заткнули клюв, укрыли клетку покрывалом и для него наступила ночь. Перед тем как взяться за ручку двери, я услышал, как мистер Осборн сказал мисс Голубой:

— Первый раз в жизни слышу, чтобы попугай ругался по-немецки!

— Как прикажете вас понимать, мистер Осборн? — удивленно подняла подведенные карандашом брови мисс Голубая.

Остановившись в дверях, я повернулся, чтобы услышать продолжение. От неожиданности Джонни налетел на меня.

— Ваш попугай ругается по-немецки, — упрямо повторил мистер Осборн. — Кто научил его таким грязным ругательствам?

— Как вам сказать… Я вообще не понимаю, что такое он говорит, уверяю вас.

— Я служил в Европе поваром в Первой пехотной дивизии. Мне пришлось многое повидать, приходилось встречаться и с пленными немцами, и вы уж поверьте, я узнаю немецкие слова, когда их услышу, в том числе и ругательства. То, что сейчас кричал попугай, — обычная солдатская ругань.

— Мой попугай ругается как солдафон? — Мисс Голубая растерянно улыбнулась, но через секунду ее улыбка погасла. — Может, вы все-таки ошибаетесь, мистер Осборн?

— Пошли! — пихнул меня в бок Джонни. — А то ярмарка закончится!

— Конечно, он не только ругался, — примирительно продолжил мистер Осборн. — Там были и другие немецкие слова, только я не совсем понял их, попугай произносил их невнятно.

— Мой попугай — американец! — гордо объявила мисс Гласс Голубая, вскинув вверх подбородок. — Я понятия не имею, о чем болтает эта птица!