Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***

Увы! Чего требовало мое самолюбие! Какую цель преследовала моя месть? Оставить по себе лестное воспоминание, и только. Если я приму монашеский обет, достигну ли я хоть этой цели? Чего, собственно, я добьюсь, осуществив этот замысел? Какие основания надеяться, что Вальвиль благодаря этому сохранит нежное воспоминание обо мне, о моей любви, о моей великой жертве? Женщины лелеют свою скорбь, мужчины стараются поскорее развеять ее, и это им дается без труда. Если даже Вальвиль будет глубоко поражен утратой, долго ли продлится его печаль? Признать свою вину легче, чем не провиниться. Когда беда непоправима, а расплачивается другой, мы утешаемся удивительно легко.

Значит, я навеки похороню себя и откажусь от света для того лишь, чтобы исторгнуть у изменника несколько вздохов, чтобы возбудить мимолетное сожаление в его ветреной душе? Мадемуазель Вартон будет наслаждаться всем, что я ей уступлю, я пожертвую собой для ее удовольствия, и она будет вполне удовлетворена, ибо недобрые натуры радуются любому благу, не беспокоясь о том, как его получили: возможно, моя соперница будет глумиться над моей простотой. Эта мысль вновь разожгла во мне обиду; воспоминание о графе де Сент-Ань возвращало меня к намерению уйти в монастырь; нежное внимание молодого маркиза побуждало вновь обратить свои помыслы к свету. Чем больше я думала, чем больше размышляла, тем мучительней становились мои колебания.

Избавил меня от них сам Вальвиль; случай пришел мне на помощь и сослужил мне службу больше, чем моя красота и любовь.

Вы, может быть, помните, дорогая, что, увидев мой наряд, Вальвиль спросил, не собираюсь ли я куда-нибудь. Я ответила, что нет — сама не знаю почему, без всякого умысла; просто слово «нет» подвернулось прежде, чем слово «да»,— вот и вся хитрость. Но несколько позднее госпожа де Миран заехала за мной и увезла в своей карете. По всему моему поведению Вальвиль мог убедиться, что я ожидала его матушку. Мой веселый вид, чуть вызывающий тон, легкомысленные речи и это слово «нет» — все вместе не могло не показаться ему странным. Вальвилю почудилась какая-то тайна в моих словах и в действиях госпожи де Миран. К чему этот парадный туалет? Куда я отправляюсь? Госпожа де Миран сказала сыну: «Ты раздумал жениться на Марианне — что ж, она останется моей дочерью». Что все это значит? Или меня хотят выдать замуж? Согласна ли я на замужество? Вальвиль знал о предложении графа, но всего лишь каких-нибудь полчаса назад совершенно о нем не думал: теперь он вспомнил, рассердился, обиделся. Другой одержит над ним верх! Его намерены забыть! Что такое? Марианна его разлюбит? И вот уже изменник приходит к заключению, что я лукава и неблагодарна. И в самом деле, почему бы нет! Он же меня покинул! Он изменил — я тоже могу изменить. Право, дорогая маркиза, надо прощать мужчинам все то дурное, что они говорят о нас, женщинах; ведь они судят по себе; удивительно ли, что они обвиняют нас в легкомыслии и непостоянстве?

Может быть, вы подумаете, что все эти подозрения на мой счет успокоили совесть Вальвиля: ведь теперь он был уверен, что я не погибну от отчаяния, и мог без помех отдаться своей новой страсти? Но нет, вы не угадали; совсем наоборот.