Жизнь Микеланджело

«Ваше дело класть стены, тесать камни, плотничать. Занимайтесь своим ремеслом и извольте выполнять мои приказания. А мыслями своими делиться с вами я не собираюсь, ибо считаю это оскорбительным для моего достоинства».[294]

В итоге он возбудил к себе ненависть стольких людей, что, если б не заступничество пап, он бы и дня не продержался на своем посту.[295] Немудрено, что, когда Юлий III умер[296] и папой был избран кардинал Червини, Микеланджело стал поспешно готовиться к отъезду из Рима. Но, едва взойдя на папский престол, Марцелл II скончался, и его сменил Павел IV. Снова у Микеланджело был могущественный защитник, и он продолжает борьбу. Бросить работу – значило обесчестить себя и погубить душу.

«На меня, против моей воли, возложили постройку св. Петра, – пишет он. – И вот уже восемь лет как я бьюсь над ней, не имея ничего, кроме неприятностей и хлопот. Так неужели же теперь, когда уже столько сделано и можно возводить купол, уехать из Рима? Нет, я не могу погубить все – опозорить себя и взять на душу такой великий грех».[297]

Но и враги Микеланджело не складывали оружия; одно время борьба приняла даже трагический оборот. В 1563 г. самого преданного помощника Микеланджело на постройке св. Петра, Пьера Луиджи Гаэта, бросили в тюрьму, облыжно обвинив в краже, а производителя работ, Чезаре да Кастельдуранте, закололи кинжалом. Микеланджело не сдавался и назначил на место Чезаре – Гаэта. Распорядительный совет прогнал Гаэта, заменив его врагом Микеланджело – Нанни ди Баччо Биджо. Микеланджело был вне себя от гнева и перестал посещать постройку. Тогда распустили слух, что он вообще слагает с себя свои обязанности, и совет назначил ближайшим его помощником Нанни, который стал распоряжаться всем самолично. Он рассчитывал, что восьмидесятивосьмилетнего больного старика легко будет взять измором. Но он недооценил своего противника. Микеланджело немедля же отправился к папе и пригрозил уехать из Рима, если права его будут нарушаться. Он потребовал нового расследования, уличил Нанни во лжи, доказал его непригодность и добился, что Нанни прогнали.[298] Было это в сентябре 1563 г., всего за четыре месяца до смерти художника. Так до последнего часа Микеланджело пришлось бороться с завистью и враждой.

Но не надо его жалеть. Он умел защищаться. И даже незадолго до смерти способен был, как некогда писал своему брату Джовансимоне, один управиться «с сотней таких выродков».

* * *

В последние годы жизни Микеланджело, помимо собора св. Петра, работал и над другими архитектурными сооружениями: Капитолием,[299] церковью Санта-Мария-дельи-Анджели,[300] лестницей Лауренцианской библиотеки во Флоренции,[301] Порта Пиа и особенно над церковью Сан-Джованни-деи-Фьорентини – последним из его великих замыслов, потерпевшим крушение, как и все остальные.

Флорентийцы, жившие в Риме, обратились к Микеланджело с просьбой воздвигнуть им собственную церковь. Сам герцог Козимо написал по этому поводу Микеланджело весьма лестное письмо, и художник принялся за дело с юношеской горячностью.[302] Любовь к родине влила в него новые силы. Он сказал тогда своим соотечественникам, что «если только они осуществят его план, то создадут творение, которое превзойдет все, что строили греки и римляне. Таких слов Микеланджело никогда не говорил ни до этого, ни после, – пишет Вазари, – ибо отличался истинной скромностью». Флорентийцы приняли его план без всяких изменений. Друг Микеланджело, Тиберио Кальканьи, выполнил по его указаниям деревянную модель церкви: «Это было дивное произведение искусства, ни одна церковь не могла бы сравняться с ним по красоте, по богатству и по своеобразию. Приступили к постройке, истратили пять тысяч скудо. Потом деньги все вышли, работа стала, что сильно огорчало художника».[303] Так церковь никогда и не была построена, и даже деревянная модель пропала.

Еще одно разочарование, последнее разочарование постигло Микеланджело на его творческом пути. Мог ли он надеяться на смертном своем одре, что едва начатый собор св. Петра когда-нибудь будет достроен, что хоть одно из его произведений переживет своего творца? Возможно даже, что он и сам бы их уничтожил, будь это в его власти. История «Снятия с креста» для Флорентийского собора, последней скульптурной работы Микеланджело, показывает, насколько он уже отрешился от искусства. Если он и продолжал работать резцом, то двигала им не вера в высокое назначение искусства, а вера в Христа. Кроме того, «голова и руки не могли перестать творить».[304] Но когда он закончил свое произведение, он сам разбил его.[305] «Он бы разрушил всю скульптурную группу, если б слуга его Антонио не выпросил ее себе».[306]

Столь велико стало незадолго до смерти равнодушие Микеланджело к своим творениям.

* * *

После смерти Виттории ни одна сильная привязанность не озаряла своим светом жизни Микеланджело. Любовь ушла.