Жизнь моя - Армия(СИ)

— Прошу прощения, я еще не совсем запомнил вас по именам и могу ошибиться. Боря, вы не можете мне подсказать, как подворотничок подшить и вот эти картинки? Кладовщик мне сказал, что это я должен сам сделать. Но я не знаю как…

Трое старлеев, живших и не туживших до этого, переглянулись, глянув на раскинутые по кровати «картинки» — шеврон с эмблемой, группа крови и принадлежность к славной семье ракетчиков. Сидевший у стола и писавший письмо родителям старший лейтенант Борис Гладько, к которому обращался «пиджак», посмотрел на сваленную аммуницию и вдруг вытаращил глаза. Посмотрел на приятелей, с азартом резавшихся в шашки:

— Слышь, Юр, а чего это интендант тебе зимнюю портупею выдал? Сейчас еще только начало осени и положена летняя. Ты сходил бы на разу, получил, а то завтра командир тебе всыплет за нарушение формы одежды.

Игравшие старлеи разом перестали двигать шашки и тоже поглядели на сваленную аммуницию с интересом. Ни один даже не улыбнулся. Один из них встал. Подошел и наклонился над сваленной одеждой. Внимательно просмотрев все, добавил:

— Прапор опять видно себе загреб! Так! Значит снова загонит за пару тысяч на рынке белорусам. Вы гляньте, мужики, простое нижнее белье выдал, а противорадиационные трусы снова налево сплавит! Юр, ты детей иметь собираешься?

Новоиспеченный лейтенант, ничего не понявший из его тирады и лишь переводивший взгляд с лица на лицо, покраснел и промямлил:

— Надеюсь…

Володя Расстегаев покачал головой и на полном серьезе, с апломбом, выдал:

— Тогда ты должен знать, что у нас техника — ракеты! И радиация имеется. Для этой цели, еще несколько лет назад, в специальном НИИ, были придуманы специальные трусы, чтоб достоинство, так сказать, не облучало. Понял? Надо уметь требовать свое! Ты с этим хитрым хохлом покруче говори. По столу стукни, что ли! Иначе зажилит, гад и не поморщится! На его крик внимания не обращай. Требуй свое, ты же старше по званию! Что ты за мужик будешь с импотенцией? Ты же молодой!

Пушкин внимательно посмотрел каждому в лицо, но не заметил и тени усмешки. Мало того, старшие лейтенанты смотрели на него с жалостью! Он не знал то ли верить, то ли нет. Гладько посмотрел на часы и поторопил:

— Юр, ты бы побыстрее мыслил! Этот гусь Жданько склад через двадцать минут закроет! А потом хрен ты у него чего вытребуешь. В ведомости расписывался? — Пушкин кивнул и старлей усмехнулся: — Все! Он завтра скажет, что все тебе выдал, как положено и не докажешь! Это сегодня еще можно что-то исправить. Если отказываться начнет, беги к командиру. Иван Артемьевич заставит выдать! У нас положено. И перестань интеллигентничать, это — армия! Здесь все жестко!

Лейтенант со всех ног рванул из комнаты. Скатился со второго этажа и рванул на склад. Он пролетел по аллее, даже не заметив эти несчастные полкилометра от КПП. Человек тридцать солдат и десятка полтора офицеров, получавших обмундирование, были свидетелями грандиозного спектакля, который потом рассказывали и пересказывали, давясь смехом, неоднократно. Особенно тем, кто прибывал в часть в командировки!

За время дороги Юрий сумел «накрутить» себя до «белого каления», приняв во внимание все советы Расстегаева и смело ринулся в атаку. В эти минуты он постарался забыть про свою врожденнную интеллигентность. Его мать, отец, дед, бабка и все предки на протяжении пяти поколений были профессорами и академиками!

Больше всего парня испугала возможность остаться импотентом. В Москве его ждала невеста, подобранная родителями из такой же интеллигентной семьи и с двумя высшими образованиями. Правда она была лет на шесть старше, но Пушкин решил после армии жениться на ней не откладывая! Искать невесту самому представлялось утомительной затеей, к тому же отрывающей драгоценное время, которое можно потратить на науку. «Пиджак» влетел на склад аж побагровевший от злости.

Лихо пролез к стойке, расталкивая локтями старших офицеров. Те вытаращили глаза на хама в джинсах и велюровой рубашке с расстегнутым воротом. Никто из них не смог прийти в себя сразу. Такое случилось впервые. К тому же этот хам был в дорогих туфлях из крокодиловой кожи, какие ни один из них не мог себе позволить. Все застыли от наглости! Юрий протолкался к стойке и рявкнул на прапорщика, недоуменно уставившегося на него с другой стороны:

— Вы мне не все выдали! Мне в общежитии открыли глаза, как вы поступаете с новичками. Так запомните, я старше вас по званию и не собираюсь спускать этот дело на тормозах. Вы обязаны довыдать то, что зажилили!

В складе установилась полная тишина. Все в части знали, что пухлый добродушный Жданько никогда не ловчил, в отличие от своих собратьев-прапорщиков. Теперь он глупо помаргивал глазами, выронив ручку на стол. Прапорщик отслужил лет пятнадцать и был опытным. Посмотрел на «пиджака», уже понимая, что того кто-то разыграл. Нашел в стопке ведомость лейтенанта. Внимательно просмотрел и спросил:

— И что я не выдал? Вроде все по ведомости…

Пушкин выдохнул на весь склад:

— Летнюю портупею и противорадиационные трусы! У меня невеста есть!