Жизнь моя

— Иди спать, — сердито сказала она, собирая бумаги в кучу. Через две недели раскопки закончатся, и каждый пойдет своим путем. Ей больше не придется наблюдать Патрика с Нериссой, которые кружатся друг перед другом, как пара красивых кошек, пока они с Майлзом разыгрывают свою жалкую пьесу на боковой сцене.

Две недели, и она никогда больше не увидит Патрика.

Две недели, и все будет позади.

Глава 8

Родовой склеп недалеко от Порта Капена. Рим, 25 июня 53 г. до Рождества Христова

В темноте Кассий различил темный силуэт Альбии на скамье маленького садика перед гробницей. Он и Фенио, его раб, двинулись навстречу ей через кипарисы. Хотя месяц был только в первой четверти, они без труда нашли дорогу. За три месяца им был знаком здесь каждый камень.

Фенио совместно с Альбией остались держать дозор, а Кассий направился к склепу, дверной проем которого выделялся слабо мерцающим прямоугольником света.

Когда он оставлял их на скамье, Альбия послала ему вдогонку странный взгляд, и он удивился, что бы это значило. Мгновение спустя он понял. Едва он достиг входа, как что-то взорвалось напротив дверного косяка на расстоянии ладони от его головы. Он едва успел уклониться, как еще один снаряд с шумом просвистел над его головой. Выпрямляясь, он смахнул с плеч осколки терракоты. В теплом ночном воздухе вокруг него разлился запах оливкового масла. Он улыбнулся. Она швырнула лампу.

— Ты лучше побереги последнюю лампу, или никогда не сможешь найти свою цель.

— Ублюдок! — раздался голос из тени. — Какое тебе дело до того, что я делаю?

— Где ты? Здесь темно.

— Какая тебе разница, где я?

— Тацита, ты о чем?

— Как будто ты не знаешь!

— Нет, я…

— Так когда же ты собираешься мне сообщить, что тебя отправляют в Галлию?

Так вот в чем дело…

— Сегодня вечером, — сказал он ровно.

— Лгун!

— Нет, я собирался сказать тебе сегодня вечером. Это правда. Я сам только вчера узнал.

Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел ее плащ, брошенный на плиты. Сама она была в дальнем конце камеры, в отдалении от сохранившейся лампы. Она ходила, как львица в клетке. Он подумал, что она великолепна.

— Тацита, — сказал он спокойно, — ты ведь знаешь, что я должен уехать. Ты ведь знаешь.

— Нет! Не знаю, потому что ты не сказал мне! Я узнала об этом от нового мужчины Альбии. От продавца кальмаров!

Он спрятал улыбку. Он гадал, что ее так разозлило: то, что он не сказал ей о своем отъезде раньше, или то, что она услышала новость от торговца рыбой.

— Когда-нибудь это должно было случиться. Я и так продлил свое пребывание в Риме больше чем мог.

— Я чрезвычайно польщена!

— Я нужен там — я знаю местность.

— Ладно, так скажешь или нет? Ты не лучше простого крестьянина.

Он подошел к ней и повернул ее к себе. И был удивлен, почувствовав, что она дрожит.

Она крепко обхватила его за талию и спрятала лицо у него на груди.

— Меня не будет шесть месяцев, самое большее, — прошептал он в ее волосы.

— Нет, — сказала она голосом, приглушенным его тогой. — Боюсь, ты уйдешь навсегда. Эти дикари перережут тебе горло там, в горах. И бросят твои кости канюкам на съедение. — Она издала судорожный вздох. — И даже если ты постараешься остаться в живых… Я слышала об опасностях, которым ты можешь подвергнуться.

Это заставило его усмехнуться.

— Чего тут смешного?

— Ты смешная. Ты ругаешь меня за риск, а сама пытаешься раскроить мне череп лампой.

— Не шути, Кассий. Не сегодня.

Он сжал ее крепче. Постепенно дрожь прекратилась.

Спустя некоторое время она спросила:

— Сколько у тебя времени перед отъездом?

— Неделя. Может быть, мне удастся растянуть на две.

Он нагнул голову, чтобы вдохнуть аромат ее волос. Перечная мята и миндальное масло — смесь, которой она пользовалась, чтобы волосы блестели.

Она отодвинула складку его тоги и спустила тунику на одном плече, потом наклонила голову, и он почувствовал на коже ее теплое дыхание. Ее мягкие губы шли вдоль линии по его ключице.

Она открыла рот и укусила его так сильно, как только могла.

С криком он оттолкнул ее, и она, отлетев к стене, чуть не упала.

— Никогда так не делай! — выкрикнул он. — С тобой все в порядке? Тебе повезло, что ты осталась цела.

Дрожа, она вытерла рот тыльной стороной руки.

— Как будто тебя это волнует!

В этом была вся Тацита: сейчас — благородная девица, а в следующее мгновение — уличная девчонка. Он любил эту ее черту.

Он коснулся пальцем плеча и отнял его потемневшим от крови.

— За что?

Она вздернула подбородок.

— Теперь я оставила на тебе свою метку. Ты не забудешь меня, пока будешь в походе.

— Это невозможно, чтобы я забыл тебя.

Он подошел к ней и мягко взял за затылок, отклоняя назад ее голову, чтобы открыть шею.

— Возможно, мне стоит сделать с тобой то же самое.

Она стояла совершенно неподвижно.

— Что ж, давай. Если посмеешь.

Он рассматривал белизну ее шеи. Потом вздохнул, нагнулся и поцеловал ее пульс.

— Ты ведь знаешь, что я не смогу, — прошептал он.

Она вывернулась из его объятий.

— Трус! Я должна была заклеймить тебя каленым железом вместо этого. Ведь именно так поступают с трусами, правда?