Жизнь может быть такой простой

Но это ничуть не вредит мифу о психотерапии. В то время как обычные врачи – это скорее полубоги для грубого телесного, психотерапевты считаются прямо-таки божественными виртуозами религии здоровья для создания вечной жизни. Они придают жизни, которая благодаря медицине, фитнесу и велнесу становится бесконечной, глубину и высоту, ширину и величину. Психотерапевты выпекают не простой хлеб, тем более маленькие булочки, они изготавливают те изысканные лакомства, которые придают, надо надеяться, вечной жизни сладость и красоту, по которым все тоскуют. Поэтому множество людей вкладывают свои с трудом заработанные деньги и бесценное время в это эфемерное ощущение грядущего счастья, гарантированное только словом «психо».

Все это, естественно, не имеет ничего общего с серьезной психотерапией. Но безграничную надежду многих людей не беспокоят трезвые факты науки, которая стала между тем исключительно дифференцированной и очень хорошо осознает свои границы. Такая граница точно существует перед счастьем. Можно быть уверенным, что психотерапия, которая обещает счастье, не заслуживает своего названия. Все же религиозная тоска людей по вечному счастью властвует, и что она ультимативно требует, так это исполнения. Через религию – религию здоровья. В то время как в медицинском механизме находят применение невербальные ритуалы и поведения старой религии, психотоска ищет отчетливое вербальное религиозное обучение путям к благу. Общество здоровья ожидает от психологии свою систематическую теологию, свою догматику и, естественно, свою духовность.

Неудержимо в тупик

Епископские кольца и отлучение от церкви

Однако нельзя утверждать, что психология, существующая уже около ста лет, решительно и с возмущением отвергает такие абсурдные ожидания. Уже у Зигмунда Фрейда было определенное пристрастие к вдохновленным церковью ритуалам. Он раздавал кольца своему самому тесному ученическому кругу, так же как в католической церкви раздаются епископские кольца, он отлучал от церкви представителей противоположных мнений, например своего лучшего ученика К. Г. Юнга, он писал авторитетные пастырские письма и созывал консилиумы своих приверженцев, результаты которых утверждались только с его согласия. И он утверждал, что с помощью его метода можно ослабить или излечить не только определенные психические нарушения, – он считал психоанализ универсальным методом для любых нарушений.

Почти в современном стиле он проповедовал, что своим вероучением может объяснить устройство мира, повлиять на политику и искусство, науку и технику, религию и врачевание. Только тот, кто считался посвященным в психоанализ, мог участвовать в разговоре – и для этого по старым обычаям орденов требовалась не только теоретическая учеба, требовалось скорее послушание в практическом учебном анализе. И, как святой Бенедикт современной психотерапии, он сформулировал дословно: «…ни у кого нет права вмешиваться в психоанализ, пока он не приобрел определенный опыт, который можно приобрести только путем анализа собственной персоны». Учебный анализ продолжался приблизительно так же долго, как новициат, время послушничества при вступлении в орден бенедиктинцев. Определенным образом психоаналитическое лечение напоминает католическую исповедь. Требовалась безоговорочная открытость. В то время как исповедующийся, виновато склонившись, стоит на коленях в исповедальне, но все-таки еще прямо, Фрейд своих верующих тотчас же укладывал. Психоаналитическая исповедальня – это кушетка. И параллели здесь можно было бы проводить еще дальше.

Во всяком случае, психоанализ Зигмунда Фрейда вполне подходит для замены религии. Тем не менее нельзя отрицать, что психоанализ как метод лечения может быть эффективен; также есть много серьезных психоаналитиков, которые благодаря основательному самоанализу понимают угрозу нарциссизма в их профессии и ясно отвергают любую попытку поклонения им как гуру со стороны их пациентов.

Некоторые другие позже возникшие психотерапевтические направления установили, напротив, значительно меньше стоп-знаков на дороге к запасной религии. С самого начала они охотно выступают как истинные и единственно верные учения, отодвигая в тень все уже существующие направления. Религиозная борьба, отслоения, образование сект и преследования еретиков – последствия, которых в истории психотерапии великое множество. При такой ожесточенной борьбе между различными формами несговорчивости исключено было прежде всего одно – жизнелюбие.