Жизнь Мухаммеда

Переговоры эти, заранее, очевидно, подготовленные, ни к чему не привели — сыновья Амра в последний момент не решились на такой рискованный шаг, чреватый неизбежным столкновением с курайшитами. Мухаммед просил их хотя бы сохранить в тайне его визит, но и это оказалось невозможным — молва просочилась в оазис, и толпы возбужденных сакифитов явились к дому Абд Джалайла, требуя немедленного изгнания Мухаммеда. С позором бежал Мухаммед из Таифа с его привольно раскинувшимися домами, купами могучих финиковых пальм, желтыми полями созревшего ячменя, виноградниками и садами и с его храмом богини аль-Лат, которую пророк в минуту душевной слабости и благодаря проискам дьявола некогда временно признал одной из дочерей Аллаха. Сейчас поклонники аль-Лат, не пожелавшие ни ислама, ни смуты в оазисе, торжествовали и вымещали на нем свою злобу — женщины, рабы и мальчишки преследовали его, выкрикивали оскорбления и бросали в него комьями земли и камнями.

…Только на самом краю оазиса Мухаммеда приютили Утба и Шейба — два брата-курайшита, владевшие в Таифе садом, и сакифиты оставили его в покое и повернули обратно. Хозяева сада были язычниками, к тому же принадлежали к враждебному клану Абд Шамс;

Мухаммеду они помогли только из сострадания.

Здесь в саду Мухаммед передохнул, подкрепился фруктами, вымыл разбитое в кровь лицо и помолился. Особенно нуждался он в молитве, чтобы прийти в себя после пережитого потрясения, горького разочарования и крушения всех надежд, возлагавшихся на Таиф.

— Господи! — взывал Мухаммед к Аллаху, воздев руки к небесам. — Призри мое ничтожество, слабость и беззащитность перед людьми! О милосерднейший, ты — Господь слабых, и ты — мой Господь! Кому ты предал меня? Чужеземцу, который станет издеваться надо мной? Или врагу, которому ты даешь власть надо мной? Если ты не гневаешься на меня, я спокоен. Твоя благосклонность для меня важнее. Свет лика твоего рассеивает мрак, озаряет эту жизнь и будущую! Свет лика твоего — единственное мое прибежище, я не ищу другой защиты. Не покидай меня, не предавай врагу и чужестранцу! Да не упадет на меня твой гнев, да минует меня твоя ярость! Нет могущества, кроме твоего могущества, нет помощи помимо тебя!

Мухаммед каялся. Все, что произошло, свершилось по воле Аллаха, и те суетные чувства гнева, обиды и унижения, которые он испытывал, были греховными и недостойными пророка, полностью предавшегося Богу. Унынию и отчаянию не должно быть места в душе искренне верующего — все происходит по воле Бога, и вся земная, дольняя жизнь — ничто; милость Бога — единственно достойная цель в этой жизни, гнев Всевышнего — единственное реальное несчастье, непоправимая беда. Будет милость Бога — все остальное приложится.

Так, помолившись и очистившись, отправился Мухаммед в Мекку, прекрасно зная, что впереди него уже бежит молва о событиях в Таифе — событиях унизительных и зловещих. Беда была не только в том, что планы Мухаммеда рухнули — они раскрывались, обнаруживались, становились всем известными. Планы для курайшитов опасные, предательски направленные против благополучия Мекки, ясно выявляющие намерение Мухаммеда — найти сообщников и объединиться с ними в борьбе против родного города и своего племени.

Трудно и невесело было Мухаммеду возвращаться в Мекку.

Пройдя к вечеру половину пути, он достиг каменистой, выжженной солнцем долины Нахла, где некогда произошло единственное сражение, в котором он принимал участие, подавая стрелы своим дядьям. Здесь он и провел ночь, вдали от двух поселков, которые тоже назывались Нахла, и подальше от древнего храма богини аль-Узза, Б ограде которого обычно останавливались путники.

В середине ночи, после многих часов молитвы и громкого чтения отрывков из Корана, пережил Мухаммед радостное волнение — джинны столпились вокруг него, внимая Корану, и преклонились, и признали его пророком и посланником Бога, и уверовали в Аллаха…

Это событие описал Мухаммед в сурах «Пески» и «Джинны». Видел ли он джиннов, ощущал ли их незримое присутствие или просто слышал их возгласы, мы не знаем; в Коране просто сказано, что Мухаммеду было «открыто».

— Скажи: «Открыто мне, что слушал сонм джиннов, и сказали они: „Поистине, слышали мы Коран дивный!

Он ведет к прямому пути. И уверовали мы в него, и никогда не придадим мы нашему Господу никого.

И Он — да произнесено будет достоинство Господа нашего! — не брал Себе ни подруги, ни ребенка.

Говорил глупец среди нас (Иблис) на Аллаха чрезмерное…

Мужи среди людей прибегали к мужам среди джиннов, и они прибавили им безумия.

Они думали, как думали и вы, что никогда Аллах не пошлет никого.

И мы коснулись неба и нашли, что оно наполнено стражами могучими и светочами.

И мы сидели около него на седалищах, чтобы слушать, но кто прислушивается теперь, тот находит для себя подстерегающий светоч.

И мы не знаем, зло ли желалось для тех, кто на земле, или желал им Господь прямого пути.

И есть среди нас благие, и есть среди нас те, кто ниже этого; мы были дорогами разными.