Жизнь на фукса

- Тогда я прочту вам свои стихи - хотите?

- Стихи я очень люблю - обласкайте.

Полковник Кукушкин встал во фронт и прочел громко:

Подрисованные женщины нежнее

Кажутся при свете фонаря.

Я толпе в глаза взглянуть не смею

Без отчизны, бога и царя.

- Превосходно, господин полковник! - сказал я.- Я даже жалею, что не могу вас остричь.

- Понимаю-с, не сердит. В день творю по семи стихотворений,- и, звякнув шпорами, полковник вышел.

Медик Казанского университета повернулся на кровати, сказал мрачно и медленно: "спирохеты в стихи играют", и заснул.

"Гостиница Павлиньего озера"

Немцы любят "знаменитости". Если их нет, они их делают. И каждый немецкий город чем-нибудь да знаменит.

Городок Клаусталь знаменит, во-первых,- Горной академией. Улицами его ходят разноцветноголовые студенты. Шапочки красны, сини, зелены, голубы, а те, кто состоит в ферейне, блюдущем мужскую девственность до брака,- носят шапочки желтого цвета.

Знаменит Клаусталь, во-вторых,- государственными медными и серебряными рудни

ками. И в-третьих, Целлерфельдской кирхой, где Мартин Лютер говорил проповеди. И они хранятся там, писанные его рукой. Кто-то рассказывал, что в кирхе есть знаки чернильных пятен, ибо будто бы и тут Лютер швырял в навещавших его чертей чернильницами. Но это неверно. Чернильные пятна берегутся под стеклом совсем в другом месте Германии26.

С 1919 года Клаусталь должен быть знаменит и в-четвертых. В этом году неизвестно откуда приехало в него 500 русских в острых папахах и полушубках. И широтой души и ласковостью рук пленили клаусталек.

Лагерь стоял в километре от города. Это был отель и назывался прекрасно: "Kurhaus zu dem Pfanenteich", что значит - "Гостиница Павлиньего озера".

"Гостиницу Павлиньего озера" за время войны пленные офицеры превратили в грязную казарму. В лучших двух комнатах живет старший в чине, начальник эшелона - гвардии полковник Клюкки фон Клюгенау. Здесь разглядел я его прекрасно. Это был русский рыжий немчик, с белесыми глазами и отвисшей розовой губкой. Вкруг него собралась - "parlez - vous francais" - голубая кровь. В комнатах ошую и одесную - армия всех чинов и рангов. На дворе же в бараках плебс - вартовых и хлеборобов. Там 12 марта поселились я, брат и четыре товарища.

Если относишься к людям, как к фактам, то жалеть иль грустить о них затруднительно. Сделали тебя таким, не переделывали - ну и живи.

Но, глядя на 500 невольных эмигрантов, мне все же становилось грустно. Если б немцев или англичан выбросили на чужбину, они, не имея представления о "царствии божьем",- в неделю б организовали "командитное товарищество".

Но - Расея - ах!!

Комендант лагеря Клаусталь был человек милый и любящий коньяк. Он никого не запирал. Расея с первого дня, в кожухах, кацавейках, валенках, сапогах,пошла по городу и окрестностям. Но в окрестностях изящных туристов поразило никчемное количество "пальцев", указующих путь: "Дорога в Альтенау" - "Дорога из Альтенау", "Дорога к ресторану Льва" - "Дорога из ресторана Льва", "Дорога в Сант-Андреасберг" - "Дорога из Сант-Андреасберга".

Трудно в Германии заблудиться. И много излишней пояснительности. Но "пальцы" почему-то привели гостей в состояние веселой ярости. И немецкие путники, привыкшие верить им, вскоре останавливались в полном недоумении. Они явно шли из Клаусталя, а "пальцы" говорили, что идут в Клаусталь. В отчаяньи путники донесли обо всем коменданту и возненавидели приехавших. Это были мужчины.

Немки. Но женщины ведь гораздо интернационалистичней мужчин. Их пленяло, что перед ними - странно одетые иностранцы. И они прощали им все. Не обращая внимания на перестановку "пальцев".

Обаянье русских мужчин доказала даже самая большая патриотка Клаусталя фрау Кноспе - содержательница лучшего ресторана в городе "Королевский двор". Тут виноват был - Алексей Жигулин.

Русская любовь

В воскресные дни к Павлиньему озеру в праздничных костюмах и с праздничной сигарой шли бюргеры с женами и детьми, шли девушки и подростки. Все тихо гуляли, тихо любуясь озером и воскресеньем.

Фрау Кноспе физиологически презирала тщедушных мужчин. Была очень толста. Но, несмотря на полноту, тоже шла в воскресенье к Павлиньему озеру.

Рост киевского купца Алексея Жигулина был - 2,87. Полн он не был, но костист - необычайно. "Крещенье киевлян". Это именно он - стоял в проруби Днепра. Хотя и Добрыню Никитича писать с Алексея Жигулина было можно. Серебряные, висячие усы. Светлые, выпученные глаза. И - трещавая октава голоса.

Трезв Алексей Жигулин - не бывал. Тогда он грустил. Когда же пил спирт море не достигало даже его колена.

В этот день Жигулин с военным чиновником Червонцовым пил денатурат, в котором плавало несколько перчинок - "для вкусу". И когда было выпито все, Жигулин вышел на немецкое гулянье - к Павлиньему озеру,- в отдаленьи сопровождаемый друзьями и почитателями, не решавшимися близко подойти к Алексею.