Жизнь на гранях миров

Ветер с гор задувает резкими порывами, становится свежее, и мать и сын покидают террасу. Он держит её за руку, помогая спуститься по лестнице, на ступеньках полутемно, и принц говорит:

– Нам не хватает электрического освещения.

– Так сделай, сынок, – улыбается Юсан-Аминах.

– Непременно сделаю!

«Будни. Мне нравятся будни. В них есть что-то успокаивающее, незыблемое. Как будто время, перетекая из одного дня в другой, наслаждается игрой своих капель: каждая похожа на предыдущую и – на последующую. Форма их одинакова, но содержание – разное. Нет абсолютно одинаковых капель, как нет и абсолютно одинаковых дней. Один – чуть радостнее, другой – напряжённее, третий выдался лёгким, а у четвертого вообще непонятное лицо. И все же есть то, что их объединяет: все они текут один за другим длинной вереницей времени.

Я работаю, и вот прошёл ещё один месяц. Это жаркий месяц лета в мире Ласоро и яркий, радостный май на Земле. По ночам, стоя на крыше дворца, я слышу дыхание осени. Да, как и раньше, в том прошлом, которого не вернуть, я стал проводить выходные там, где всего приятнее, где душа отдыхает: под звёздами страны эрнов. Порою я вижу тонкую фигуру Юсан-Аминах: она тоже выходит из каменных стен, поднимает лицо к небу, зябко поводит плечами от острого ветра. И тогда мне хочется подойти и обнять, и согреть её своим дыханием, но я знаю, что никогда этого не сделаю.

Иногда мне удается незаметно уйти, но чаще я остаюсь здесь, в глубокой нише, и смотрю не на неё, а на сиреневые звёзды. Два усталых человека на одной крыше. О чем думает она? О чем думаю я?

Светлана, моя девочка, носит малышей восьмой месяц. Ей тяжело, но она крепится, не стонет, не жалуется. Стала плохо спать: неудобно. И все подушки, подложенные и сзади, и спереди, не помогают. Осталось совсем немного. Потерпи, любимая, потерпи.

Да, ветер и вправду свеж. О чём я думал? Дома всё хорошо…

Ласоро! Мальчик ещё не император, но уже и не принц. Все относятся к нему с почтением. Церемония назначена на конец сентября, через неделю после дня его рождения, к тому времени страна хоть немного оправится от войны. Умница Юсан-Аминах: она понимает, что празднество на руинах и развалинах выглядело бы дикой нелепостью.

И ещё: я так и не нашёл Десту. Надеюсь, что он не погиб…»

Внезапно Юсан-Аминах поворачивается и задумчиво идёт прямо к нему. Игорь вжимается в стену.

– И давно вы сидите здесь? – звучит её неторопливый голос.

– Достаточно давно.

– Почему же не дали знать о себе?

– Слишком хорошо сиделось, – улыбается он, – а в таком случае мне пришлось бы уйти.

– Не обязательно.

Он встаёт и, сняв с себя верхнюю накидку, набрасывает ей на плечи.

– Благодарю.

Теперь они оба стоят у стены, глядя на замершую долину. Огней почти нет: деревни спят, лишь крики птиц, невидимых в темноте, нарушают тишину.

– Это лучшее место, чтобы провести ночь, – говорит она, – в комнатах невыносимо.

– Я тоже слишком много времени провожу в замкнутом пространстве.

– Вы много работаете.

– Я работаю с удовольствием.

– Это отличает вас от других.

Она подняла лицо и пристально всматривается в Игоря.

«Её глаза прекрасны при свете звёзд. А если б была луна, Юсан-Аминах поспорила бы с нею своей красотой». Она будто слышит его мысль и опускает голову. «Забыл, что с ней нужно быть осмотрительнее, – думает Игорь, – она не только видит, но и слышит…»

Он смотрит вдаль, но в этот миг плечо Юсан-Аминах слегка касается его плеча. Это произошло случайно, однако Игорь знает, что она замерзла, а потому поворачивается и привлекает её к себе, очень спокойно, давая понять, что хочет только согреть. Она не шевелится, замерла испуганно, как мышонок, и он чувствует, что она дрожит. «Настолько холодно? Или волнуется? – спрашивает себя Игорь. – Она давно живет одна, обнимай осторожнее». Но внезапно ладонь Юсан-Аминах приникает к его телу. Этот жест говорит так много, – слова не могли бы сказать больше! Игорь закрывает глаза и крепко стискивает зубы: «Держись! Держись!!!» Раз десять говорит себе «нет!» и успокаивается.

– Я видела сон, – вдруг произносит Юсан-Аминах, – в котором императором были вы.

Игорь смеётся:

– Ни в коем случае! Я – как Гастан: люблю свободу, узы императорского престола мне ни к чему.

– Возможно, не все сны стоит понимать буквально…

Он смотрит в её глаза и слегка расслабляет объятие:

– И как понимать этот?

– Император – тот, кто властвует.

«Властвует? Над кем? Что ты хочешь сказать, глядя на меня с такой прямотой?» Внезапно он понимает – и резко отстраняется:

– Я этого не хотел.

– Уже совершилось.

Игорь поправил на ней накидку:

– Мы на разных престолах.

– Когда я с вами, я – у подножья.

«Объяснение. И попробуй сказать, что тебе неприятно!»

Она отошла к стене, посмотрела вниз, затем опять подняла голову. Взгляд её был спокоен и прост.

– Я сказала это лишь для того, чтобы вы знали, как драгоценно для меня ваше присутствие. Но… больше не обнимайте меня, прошу вас. Никогда.