Жизнь на каблуках

– На следующее утро я приобрел кольцо от Картье.

– Но, Денис, через три дня после той вечеринки ты бросил меня и укатил с новой любовницей в Нью-Йорк!

– Не перебивай. Я и так не уверен, что правильно делаю, что все это тебе рассказываю… Ты же знаешь, как непросто складывались мои отношения с женщинами.

Мне было известно, что он был женат четырежды. Первый брак – необдуманный, студенческий. Потом он женился на девушке, которая ждала от него ребенка. С ней он продержался дольше всех. Следующие две жены – манекенщицы. Денис с ухмылкой называл их конфетами-обманками. Изящно свернутый роскошный фантик, а внутри – ничего. Четыре брака плюс миллион необременительных романов, в основном с моделями.

– Все они бездарно играли искренний интерес ко мне. На самом же деле их интересовали только мой кошелек и общественное положение. Ну и постель, – самодовольно ухмыльнулся он. Как и все смуглые брюнеты в соку, Денис Викторович Семашкин был твердо уверен в собственной эротической неотразимости. – А я, как дурак, ловился на очередную приманку. Потому что мне так хотелось настоящей близости. Мне даже пришлось обратиться к психотерапевту.

– Как раз это меня не удивляет. Психотерапевт – это прежде всего модно. А ты всегда моде следовал.

– Ты в своем репертуаре, Варвара. Но в данный момент твой сарказм неуместен. – Денис залпом допил шампанское. – Черт, на меня даже алкоголь не действует!.. А к психотерапевту я ходил после того, как меня бросила одна девчонка. Она была манекенщицей.

– Ну, разумеется! – всплеснула руками я, едва не столкнув при этом со стола свой бокал. – С простыми смертными ты не спишь. Только с манекенщицами. Даже странно, как я умудрилась затесаться в эти длинноногие ряды.

– Очень красивая манекенщица, – тупо повторил он, а я подумала, что алкоголь на него все-таки действует. – Темнокожая. Хочешь, фотку покажу?

– Уволь.

Но он все же извлек из ящика трюмо обтянутый искусственным мехом фотоальбомчик. Как это сентиментально-пошло – меховой фотоальбом! Совершенно не похоже на сдержанно стильного Дениса.

– Ты пригласил меня для того, чтобы показать изображения своих бывших?

– Брось, она для меня давно ничего не значит. Просто я хочу, чтобы ты все поняла.

Он распахнул фотоальбом на страничке, с которой белозубо улыбался клон Наоми Кэмпбелл. Девица и правда была чудо как хороша. Мулатка с крашенными в светло-рыжий цвет кудрями. Ее глаза отливали порочной зеленью, а в ноздре поблескивал миниатюрный бриллиант. Мне тут же вспомнились Наташкины слова: «Ненавижу женщин, у которых проколот нос!» Пожалуй, я тоже ненавижу, как бы глупо это ни прозвучало.

– С Эмми я встречался дольше других.

– Ее еще и зовут Эмми. Как это экзотично! Имечко для героини романа Джейн Остин. Или для белой пуделихи, занявшей первое место на конкурсе-смотре декоративных собак.

– Не знаю, как насчет декоративных собак, но сукой она была первостатейной. В один прекрасный день ей встретился человек, готовый предложить больше. Она быстро выскочила замуж. И недоумевала еще, чем это я недоволен. Ей представлялось, что мир – это череда возможностей. И стратегическая задача каждой умной женщины – ухватиться за одну из них обеими наманикюренными лапками.

– Я одного не понимаю, Денис. Мне-то это зачем все рассказывать?

Я решила допить оставшееся в бутылке шампанское. Все равно по телу уже разлилась приятная горячая истома. Одним бокалом больше, одним меньше…

Мой вопрос он проигнорировал. Создавалось впечатление, что передо мной актер-дилетант, у которого не хватает ума и таланта уйти в сторону импровизации от заранее заученного монолога.

– И это не первая история такого рода в моей жизни. В итоге я решил принять правила игры. И никогда не подпускать женщин ближе постели. Долгое время такое положение дел вполне меня устраивало. У меня были сотни одноразовых девиц. Я не помню ни их лиц, ни имен. И одной из них должна была стать ты, Варя.

– Спасибо. Очень лестно.

Я промокнула губы льняной салфеточкой ручной работы. Денису нравилось подчеркивать свою буржуазность. Гостям он предлагал не одноразовые бумажные салфетки из супермаркета, а полотняные, как в хорошем ресторане.

У меня пропал аппетит. Даже расхотелось утку по-пекински из соевого мяса. А аппетит у меня, надо сказать, отменный, покидает он меня редко, так что его исчезновение – нехороший симптом.

– А что ты хочешь? – Он заговорил быстрее. – Какой я тебя увидел? Смазливая девица в блестящих штанах! Даже сам не знаю, почему я полетел из-за тебя в Москву. Есть в тебе что-то, Варька. Не могу объяснить. Но ты зацепила меня так крепко, что я испугался.

– Даже колечко от Картье прикупил от страха, – напомнила я.

– Ах да! – Он нервно сорвался со стула, подошел к старомодному серванту, совершенно не вписывавшемуся в интерьер, опустил руку в хрустальную вазу. На дне ее лежала круглая миниатюрная коробочка, обтянутая лаконично-черным бархатом. – Вот оно. – И он положил коробочку передо мной, прямо на тарелку для десерта.

– Открой.

– Зачем?

– Открой!