Жизнь на каблуках

Ей нравилось о себе рассказывать. Ей, наверное, казалось, что я смотрю на нее как на пришельца из другого мира, сумасшедше яркого. Мира, где смуглые красавицы с кольцами в носу от скуки решительно режут острой бритвой запястья, чтобы, вдоволь насладившись мрачной эстетикой стекающей по ладони теплой густой крови, перебинтовать руки и, приняв таблеточку аспирина, улечься в постель – отдыхать от почти мистического действа, почти умирания.

На самом деле она, ясное дело, казалась мне просто дурой.

– Он сказал, что я приземленная. – Сидя на высоком барном стуле в каком-то очередном кабаке, Индия совершенно по-детски болтала длинными мускулистыми ногами. – Потому что я попросила у него денег на сапоги. Он считал, что желание обладать новыми сапогами есть признак приземленности. Особенно если это сапоги от «Маноло Бланик». Тогда я схватила нож и полоснула себя по руке.

– В качестве решающего аргумента?

– Да! – радостно подтвердила «провокаторша».

– И что? Купили тебе сапоги?

– Увы. Он сказал, что я ненормальная, и сбежал. По-моему, он просто крови боялся… Ты боишься крови, Варя?

Я опасливо покосилась на нож, который поедающая филе индейки Индия держала в руке. Что-то странное было в ее взгляде. С этой идиотки станется немедленно проверить на практике степень моей кровобоязни. Наверное, крови я не боюсь – во всяком случае, не боюсь панически. Но созерцать венозную кровь склонной к провокациям «подруги» отчего-то не хотелось. И я сказала:

– Не боюсь.

– Я тоже!

Она обрадовалась, что у меня есть хоть что-то с нею общее. Как будто эта незначительная деталь могла связать нас воедино. Ура! Мы не боимся крови. Ни ты, ни я. Не значит ли это, что мы можем стать задушевными подругами?

– В детстве я перочинным ножиком вырезала на предплечье имена мальчиков, в которых была влюблена, – поделилась она со мной еще одной деталью своей любопытной биографии. – Сплошной геморрой. Я же, знаешь, очень влюбчивая. Не успею влюбиться в Васю, как знакомлюсь с каким-нибудь Петей, и все. Опять влюблена. Рука не успевала заживать, а я уже вырезала на ней имя следующего.

Я вздохнула.

Я никогда не вырезала на своем теле имена каких-то там мальчиков. Да и вообще все детство я была влюблена в актера Рутгера Хауэра. И искренне верила, что в один прекрасный день, когда я стану знаменитой (актрисой, беллетристкой, моделью, агентом ЦРУ, летчицей, путешественницей, единственной женщиной в мире, пересекшей океан на надувном матраце, балериной, спасшейся жертвой инопланетян, хирургом, гадалкой, проституткой, космонавтом, дрессировщицей крокодилов – да все равно кем, лишь бы с ним познакомиться), он, припав на одно колено, предложит мне руку и сердце. По крайней мере, такой возможности я не исключала.

Индия спрашивала:

– А у тебя когда-нибудь был передоз?

– Я не употребляю наркотиков. И никогда этим не баловалась.

– Что, вообще ничего?

– Травку курю.

– Травку все курят. А вот у меня были проблемы с героином.

Она сказала это с явной гордостью. Как будто речь шла о победе на окружной олимпиаде по алгебре. Или о первом месте в международном конкурсе красоты. Я даже на минутку вдруг почувствовала себя убогой. Что за серость – и вен не режу, и с героином проблем нет.

– Да, если тебе интересно, абортов я тоже никогда не делала, – с улыбкой пояснила я, чтобы предупредить возможный интерес. – И не хранила дома оружия. Также у меня никогда не было венерических заболеваний. Я ни разу не спала с женщиной. Группового секса у меня тоже не было. На моем теле нет татуировок. Даже не знаю, чем могу тебя заинтересовать.

Она несколько секунд тупо смотрела на меня, а потом вдруг расхохоталась:

– Слушай, Варька, а в тебе что-то есть. Нет, в самом деле. Ты мне нравишься.

Безобидная фраза полоснула меня, как удар вымоченного в уксусе кнута. «Есть в тебе что-то» – так часто говорил мне Денис. И в его системе координат это был самый сочный и изысканный комплимент. Пусть ничего конкретного он и не означал. Пусть Денис ни разу так и не рассекретил содержание этого мифического «что-то». «Есть в тебе что-то», – задумчиво говорил он и смотрел на меня, слегка прищурившись, как археолог на только что найденный пыльный черепок. «Есть в тебе что-то», – говорил он в постели, прикуривая непременную посткоитальную сигаретку. «Есть в тебе что-то…» – эти слова несли в себе некий недоступный мне смысл, несмотря на то что были так просты и очевидны – действительно, было бы странно, если бы во мне вообще ничего не было.

– Что-то не так? – встрепенулась Индия. – Я что-то не то сказала?

– Да нет, все в порядке.

– Ты бы себя в зеркало видела. У тебя даже лицо посерело.

– Нет, просто… – С одной стороны, мне хотелось выплеснуть на кого-то густую боль, с другой – я вовсе не была уверена в том, что из суррогатной подружки Индии, легкомысленной и зацикленной на самой себе, получится подходящая жилетка.

– Да ладно, расскажи. Полегчает, – дружелюбно предложила она.