Жизнь на кончиках пальцев - 3

В принципе, ничего нового он сказать любовнице не мог. Ему просто нужно было убедиться, что Мстя не нарушила его запрет и не выложила Сереженьке радостную новость о своей беременности. Баба она своенравная и непредсказуемая. И вполне может пренебречь его интересами и обещанием материальной поддержки в будущем.

Алексей Викторович поморщился, вспомнив завершение сегодняшнего визита.

Секс с Мстиславой давно утратил для него притягательность. Ему было и куда, и кому наведаться вечером. Кроме законной жены, конечно.

Отношения с супругой перешли в фазу далёкую от жизни любящих друг друга людей. Они стали, скорее, единомышленниками и деловыми партнерами. А потому его мужское естество в последние полгода на пару со Звездинской ублажала молоденькая барышня из отдела по связям с общественностью. Чем-то новая любовница напоминала ему Мстиславу в первые годы их связи. Когда Звездинская еще держала в узде свой мерзкий нрав и хотела выглядеть в его глазах милой лапушкой, так нуждающейся в крепком мужском плече.

Гассерт прекрасно видел и понимал, что и Мстя охладела к нему. Но что может «поставить на место» женщину лучше навязанного мужчиной секса? Не изнасилования, Боже упаси! А принуждения, когда она вынуждена подчиняться. Вынуждена делать вид, что ей все вот это необходимо и нравится.

Автомобиль, везущий Алексея Викторовича домой, остановился на светофоре, когда раздался звонок мобильного телефона.

— Ну что там еще? — недовольно спросил Гассерт, увидев на табло имя Звездинской.

— Хочу сообщить, что твой «денежный мешок» расхворался, — ехидно сообщила Мстя.

— Откуда сведения?

— Сереженька только что позвонил. Сказал, что папа болен.

— Насколько серьёзно? — уточнил, надеясь получить необходимые сведения.

— Думаю, не очень, — Мстислава была рада возможности выложить новую информацию. — Первого октября уже приступает к работе.

— Вот и хорошо, — облегченно выдохнул Гассерт. — Значит, ничто не воспрепятствует моим планам, — замолчал.

— Ты хоть поблагодарил бы за то, что забочусь о твоей карьере! — взвизгнула Мстя.

— Благодарю, — ухмыльнулся и нажал клавишу отбоя.

Что ему дали сведения о болезни потенциального инвестора, Гассерт не знал. Но держать руку на пульсе происходящего в Южной Пальмире давно вошло у него в привычку.

— Будь завтра к восьми, — велел водителю, покидая авто, Алексей Викторович.

— Как скажете! — машина плавно выехала со двора элитной многоэтажки, выстроенной совсем недавно на самом берегу самого прекрасного из морей.

Глава восьмая

Утром первого октября Истомины, отец и сын, вышли из квартиры, принадлежащей семье, ровно в восемь.

Автомобиль ждал Сергея Васильевича, чтобы доставить к месту службы.

— Тебя подбросить? — поинтересовался Истомин-старший у сына.

— Нет, — покачал головой Сергей. — Мне нужно быть в театре к девяти. Пройдусь пешком.

Дорога к театру не отняла много времени. Через полчаса Сергей стоял перед черным входом и раздумывал о том, пройти ли в зал, где должна собраться труппа, сразу или лучше немного обожать. Посидеть, например, на скамейке в уютном дворике Пале-Рояля.

В октябрьском воздухе уже чувствовалось едва уловимое дыхание осени. Утро было прохладным, но солнечным, и обещало жаркий день. Еще радостно зеленела листва платанов, но «ладошки» каштанов начинали рыжеть и скручиваться по краям.

Сергей опустился на одну из скамеек, расположенных полукругом перед фонтаном в центре дворика. Раскинул руки вдоль спинки скамьи. Запрокинул голову, подставив лицо лучам восходящего солнца, и прикрыл глаза.

— Досыпаете, юноша? — рядом послышался скрипучий прокуренный голос. — А мне думалось, что двух недель после гастролей более чем достаточно для того чтобы отдохнуть и отоспаться.

Сергей приоткрыл глаза, слегка повернул голову и увидел сидящего рядом главного хореографа театра, вынимающего из серебряного портсигара папиросу, марки, являющейся одним из символов Южной Пальмиры.

— Позволите? — спросил хореограф только для того, чтобы соблюсти приличия. Разрешения Сергея ему явно не требовалось.

— Конечно, курите, — кивнул Истомин. Уточнил: — А я не курю.

— А вам и нельзя, — усмехнулся хореограф, поднося к папиросе огонек длинной спички. — При вашем, юноша, росте и статях нужно иметь здоровые лёгкие. Иначе, ту роль, которую я собираюсь вам предложить в грядущей новой постановке — не вытяните никогда!

Сергей почувствовал, как напряглась каждая мышца:

— Я могу узнать, о какой роли вы говорите?

— Можете, — кивнул хореограф, — и обязательно узнаете! Только чуть позже. Когда соберется вся труппа! — не мудрствуя лукаво, отшвырнул окурок в сторону урны и, к удивлению Истомина, попал точно в неё. Хлопнул ладонями по худым ляжкам и резко встал:

— Кому сидим, юноша? Чего ждем? Пора идти. Нам сегодня предстоит выдержать неравный бой! — и, не оборачиваясь, зашагал к черному входу в театр.

— Меня Сергеем зовут, — юноша быстро шел следом за постановщиком спектаклей. — Истомин фамилия, — решил напомнить.

— Я знаю, — ответил резко хореограф.

* * *