Жизнь на кончиках пальцев - 3

Почувствовав, как напряглись мышцы ног, ощущая каждой клеткой тела направленные на него взгляды, сделал несколько быстрых шагов и повторил сложнейший револьтад с такой четкостью и чистотой, что ему зааплодировали все, кто находился в зале. Словно подстёгнутый одобрением коллег, тотчас выполнил файи, элемент, требующий огромной и четкой скоординированности движений.

— Что за отсебятина?! — танцовщик-Солар попытался хотя бы немного поуменьшить восторг балетных. — Файи нет в роли!

— Нет — так будет! — никто и не заметил, как в зал вошел хореограф. — Я ведь сказал, что намерен этой постановкой превзойти самого Петипа!

К Сергею со спины подошел Любарский:

— А ты хорош, жеребчик, — прошептал еле слышно и ущипнул Истомина за ягодицу.

— Еще раз тронешь, и зубы на паркете оставишь, — так же шепотом ответил Сергей.

— Хватит любезничать! — от внимания хореографа не ускользнуло перешептывание его любовника и нового танцовщика. — Начинаем репетицию!

* * *

Прошло около часа, когда хореограф, недовольно поморщившись, окинул взглядом репетиционный зал. Пробормотал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ну, и где наша великая и непревзойденная? Сколько можно дуться и обливаться слезами, не имея сил смириться со справедливым, по большому счету, замечанием коллеги?

Балетные молчали, не зная, что ответить и, как всегда, ожидая продолжения тирады главного.

— Сходите к ней в гримерку кто-нибудь! — воззвал хореограф.

— Так к ней почти сразу побежала одна подхалимка, — сообщил Любарский. — Наверное, уговаривает.

— Видать, плохо уговаривает, — ухмыльнулся главный. Ткнул пальцем в Сергея: — Ты! Иди, посмотри что там. И скажи, что я не намерен ждать вечно её толстейшество!

Сергей пожал плечами и покинул зал. Он не видел причины ни отказываться, ни сопротивляться поручению. Позвать, так позвать. С него не убудет.

Подойдя к гримёрке Примы, дважды стукнул костяшками пальцев. Вошел, не дожидаясь приглашения.

— Кого там принесло?! — обернулась балерина, сидевшая в мягком кресле у зеркала. — А, это ты, — смягчила голос, увидев Сергея. — Что, застопорилась репетиция без меня?

Истомин усмехнулся, словно не желая комментировать, но давая всем своим видом понять, что Прима права в предположении.

— Иди! — ведущая балерина уставилась на сидящую рядом на корточках и массирующую ей ступню танцовщицу рангом пониже — Я хочу с юношей побеседовать! — добавила: — Наедине.

Сергей проводил взглядом девушку, которая вылетела из гримёрки, как ошпаренная.

— Хочешь со мною танцевать? — Прима протянула босую ножку и провела по бедру Сергея.

— Конечно, — Истомин, не стесняясь, рассматривал балерину. — Вы прекрасная танцовщица. У вас есть чему поучиться.

— Что за чинопочитание, — поморщилась Прима. — Я не старуха еще. Так что давай, дружок, на «ты». И поучиться у меня есть чему не только на сцене.

«На-ча-лось!» — подумал Сергей.

Но балерина не спешила торопить события и немедленно укладывать Сереженьку на диванчик, стоявший у стены гримёрки. Ей хотелось немного поиграть. Почувствовать себя юной девушкой. Той, кого нужно завоевать, прежде чем уронить на спину и раздвинуть ноги.

— Завяжи ленты, — протянула ножку.

Сергей взял валявшийся рядом пуант, медленно надел на ногу Примы, обвил шелковой лентой её лодыжку.

— Не туго? — поднял голову и встретился взглядом с женщиной.

— В самый раз, — довольно усмехнулась. — А ты послушный. Продолжай в том же духе и многого добьешься, — направилась к двери гримёрки, велев кивком следовать за собой.

— У меня будет к вам, — начал Истомин. Тотчас поправил самого себя: — К тебе просьба.

— Говори. Я слушаю, — балерина замерла в дверном проеме.

— Девочка, — замялся Сергей. — Та, с которой я буду танцевать в Щелкунчике.

— И что с ней?! — недовольно нахмурилась балерина.

— Ты позволишь привести её на свою репетицию? — выпалил, уже готовый к отказу. — Она так молода и малоопытна, а ты танцуешь, словно в тебя вселилась сама Терпсихора.

— Ты умеешь говорить комплименты, — недовольство на лице сменилось тщеславной улыбкой. — Правда, я давно выучила партию настолько, что мне не нужны репетиции.

— Тогда, может ты придешь на нашу? — в голосе Сергея звучала мольба. — Посмотришь, как она танцует. Сделаешь замечания.

— Хорошо, — кивнула. — Уговорил! — рассмеялась: — Без году неделя в театре, а уже научился протекционировать, — толкнула дверь репетиционного зала:

— Ну что?! — уставилась на хореографа. — Соскучился без своей Примы? — обернулась к Сергею. Шепнула, еле слышно: — Прогуляемся после репетиции?

— Конечно, — ответил Истомин. Подумал, что у него и выбора-то особого нет.

* * *

Прогулка по осеннему городу заняла около часа.

Потом Прима и Сергей долго сидели за столиком в кафе, попивая сок и разговаривая. Впрочем, говорила в основном женщина. Она привыкла к поклонению, но не упускала случая напомнить о том, что если бы не её талант, то труппа давно бы или развалилась, или стала самой обычной, провинциальной.

В половине третьего пополудни балерина посмотрела на крохотные часики, украшающие запястье:

— Мне пора. В три меня ждут.