Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

— Возможно, вы и правы, — Георг сожалением и ненавистью оттолкнул от себя хрустальный кубок с чистейшей родниковой водой. В глазах аристократа читалось желание выпить влаги с существенным содержанием спирта. Просто спирт тоже бы вкатил почище воды. Вперив взгляд в мозаику на потолке, он вопросил в пустоту. — Что им двигало?

— Страх.

— Что?! — Георг подобрался, как готовая к прыжку кошка.

— Страх. Чувство страха — одно из самых сильных чувств у человека. Иногда оно сильнее любви. Даже инстинкт продолжения рода временами уступает страху смерти. Старик боится. Уж поверьте мне, у него богатый опыт страха. Боязнь потерять власть подвинула его к таким мерзостям, какие нам и не снились. Опасение потерять жизнь заставило переступить черту человечности. Вы думаете Тёмный Лорд возник сам по себе?

— Неназываемый? Вам что-то известно, Гарольд? — внимая каждому слову, доверительно склонился вперёд лорд Гринграсс.

— Что-то известно, — усмехнулся я, даже не думая разбивать робких надежд родовитого аристократа припасть к источнику информации. Про Волди он и без нас знал достаточно, а с помощью Вальпурги привычные границы познаний раздвинулись ещё больше. Сейчас же они грозили перейти на новый рубеж. — Старик долго и упорно взращивал свою марионетку, старательно пестуя у приютского парнишки страх смерти. Вынужденный на лето возвращаться под немецкие бомбёжки, Том больше всего боялся умереть, а наш дражайший победитель Гриндевальда, старательно взращивал эту фобию в мальчике. Можно сказать, возводил её в абсолют. Так вот из перспективного мага, подающего большие надежды, незамысловато, день за днём выросло настоящее чудовище, любовно вскормленное другим чудовищем. Том стал для директора прекрасной лабораторной свинкой, на которой тайный злодей отрабатывал опыты по созданию якорей души. Директор боится и боялся признаться самому себе, что больше всего его страшит тот же самый страх, что и запуганного до печёночных колик ученика, вот ему и потребовалось отработать методику обретения бессмертия на ублюдке Гонтов. Он же не особо напрягаясь превратил амбициозного юнца во всеобщее пугало. Слух там, слово здесь, статья в бульварной газетёнке, шепотки в министерстве и обыватель уже повергнут в тихий ужас. А Том… Том никогда не был силён в многоходовых интригах. Слизеринец хр… Прошу прощения, в тюрьме некогда следить за лексиконом, там надо подбирать слова попроще, чтобы понятна была мысль. Вернёмся к Волди. Ему бы на коня, да с шашкой наголо крушить вражьи головы, а вот так вот, по стариковски пересидеть наскоки орденцев терпения уже не хватило, тем более старик постоянно дёргал ручную страшилку за ниточки. Дутое пророчество тоже Дамболдор подсунул, тонко разыграв мальчишку Снейпа, и как по нотам одурив неназываемого. Кто же мог подумать, что Лили Поттер окажется потомком Основателя, а младенец последним в Роду? За попытку создать крестраж из последнего Слизерина, отступника развоплотило к дементоровой бабушке.

Георг нахмурился. Стреляный воробей нутром чувствовал недоговариваемое, с другой стороны, ему доверяли слишком многое, а в магическом мире это что-то, да значит. Гринграссы вошли в ближний круг Блеков и Эвансов вкупе с одним Слизерином. Дочки Лорда Гринграсса пристроены за самыми сливками высшего общества, но это при условии, что сформированный альянс не сольётся позорно перед двумя мастодонтами британской политики. Глядя на хмурого мужчину, я ещё немного приподнял завесу, попутно напуская туману:

— Лорд Гринграсс, не стоит строить мертворождённых гипотез об источнике моей осведомлённости. Их два. Один уж недоступен, а другой далече, — в глазах собеседника вспыхнула искра понимания. — Удивительным образом мне попались осведомлённые м-м-м сокамерники, да упокоятся их души. А второй источник не вмешивается в дела смертных, как и мне сейчас не рекомендуется припадать к нему. Чревато необратимыми последствиями, знаете ли. Здесь и риск остаться навечно за гранью, и высокая вероятность взвалить на свои плечи ещё один Род. Я бы не хотел ни первого, ни второго, как вы можете догадаться.

— Догадываюсь, Гарольд, — одними уголками губ обозначил улыбку Георг. — Вашей участи не позавидуешь. Но я не затем трачу своё и ваше время.

— Понимаю. У нас есть определённого рода проблема, которая никак не соглашается тонуть.

— Такое дерьмо не тонет, — позволил себе грубость Георг. — Не сочтите это за комплимент, но я давно заметил у вас необычную взрослость суждений. Ваш взгляд на вещи зачастую отличается от привычных нам. Но, как вы только что правильно выразились, нам требуется утопить, как минимум, один из источников беспокойства. Старик останется на плаву, пока кто-нибудь не приберёт к рукам и не упокоит его курицу. Феникса не так просто убить.