Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

Тут у Беллатрикс крышу-то и сорвало. Я уже приготовился к использованию сто первого приёма пограничника: измотание противника бегом, но вместо гнева Белла впала в другую крайность. Из глаз роковой брюнетки неожиданно хлынули потоки слёз.

— Пустота, почему тут пустота? — рухнув на колени и ткнув себя в грудь, выдавила она через непрекращающиеся всхлипывания. — Она грызёт меня изнутри, как проклятие. Грызёт и грызёт! Чего только я не пробовала! Даже к проклятому Морганой психотерапевту ходила! Уроды, все они уроды, лезут грязными лапами в душу, топчутся там, ковыряются, а помощи как не было, так и нет! Почему?! Чем я прогневила Мать-магию и Вечную Леди? Чем, Гародьд, чем?! Я… я схожу с ума… Я не та, какой должна быть! Я не та! Я хочу заполнить её или забыть, что что-то уже забыла! Я больше не могу так! — Тут она вскочила на ноги и, полубезумно блестя возбужденными глазами, подбежала ко мне:

— Ты можешь, можешь, да… да, можешь, — на страшной грани шипения, шёпота и, как бы безумно это не звучало — срывающегося крика, быстро-быстро зачастила Белла, тряся меня на манер груши или яблони. — Ты знаешь, как вернуть их, как убрать пустоту! ВЕРНИ ИХ! — завизжала Беллатрикс во всё горло. — Верни мне воспоминания! Верни их! ВЕРНИ! Я чувствую, ты знаешь, как, Гарольд, умоляю, Гарольд! Прошу, верни их… верни…

Рухнув на пол, она с неимоверной силой вцепилась в мой ноги, обняв их под коленями и перехватила заведённые за спину ладони, сжав их до посинения пальцев. Глотая слёзы, Белла силой дёрнула мои руки к себе и начала покрывать их поцелуями. Крёстная, дрожа всем телом будто осиновый лист, тяжело привалилась к дверному косяку у входа в столовую, в которой разворачивалась семейная трагедия. Я малодушно отступал назад, но Белла, продолжая цепляться за меня и целовать руки и полы пропахшей потом спортивной куртки, на коленях ползла за мной. Ледяной камень стены, в который упёрлись лопатки, сказал, что отступать больше некуда.

Интуиция Беллы не ошиблась, я действительно знал, точнее, догадывался, как вернуть ей воспоминания. Вот только способ избавления от амнезии был из разряда смертельных номеров, на которые не отважится ни один циркач или каскадёр. Мда, не каждый решился бы на него.

— Ты должна умереть, — закрыв глаза, как перед прыжком со стометровой скалы, выдохнул я.

— Что? — отпустив мою руку, переспросила Белла.

— Смерть лишила тебя куска памяти. Чтобы вернуть её, ты должна умереть. Только поход за Грань вернёт то, что забрала Миледи.

— Но, как? Почему?

— Вечная Леди ничего не должна живым… Живая ты не сможешь войти в её чертоги.

— Но если я умру… Как тогда… зачем… зачем мертвой воспоминания? Я хочу жить, но без пустоты. Маги не умеют… не оживляют трупы.

— Маги — нет.

— А кто?

— Ты сама должна найти ответ, как умереть и вернуться обратно. Сама.

Потеряв ко мне всякий интерес, Белла сжалась в компактный комочек. Качая головой из стороны в сторону, прикусив пальцы, она, как заведённая, повторяла:

— Смерть… смерть… смерть… Не маги, не маги. Нет… смерть…, не маги. Маглы! МАГЛЫ! — сбив Вальпургу с ног, Белла пулей выскочила из дома. Отправленный вдогонку Кричер схлопотал «остолбеней». Оказавшись на пороге, беглянка аппарировала в неизвестном направлении.

— Гарольд! — накинулась на меня крёстная.

— Идём к гобелену, — не позволив сбить себя с настроя, холодным, не терпящим возражений тоном, сказал я.

— К гобелену? К какому гобелену?

— К семейному! Крёстная, мы теряем время, — подхватив Вальпургу под руку, я направился в подземелья с ритуальным залом и гобеленом с генеалогическим древом Блеков. Через пару минут мы ворвались в искомые покои. — Осталось только ждать, крёстная. Белла отправилась умирать…

Не знаю и знать не хочу, в какую клинику аппарировала Белла и как уговаривала медперсонал: империо, круцио, конфудус или жесткая легилеменция с заменой приоритетов и воспоминаний, но через полчаса ожиданий, показавшиеся нам вечностью, вокруг листа с её именем образовалась черная рамка с датой смерти. Вальпурга, побледнела, часто-часто задышала и всем телом повисла на мне. Через три минуты рамка исчезла, а у меня из головы всё не выходил фильм «Коматозники». В Роду Блек прибыло тех, кто при жизни имел сомнительную честь заглянуть за грань. Прошло ещё полчаса, мы по-прежнему тупо глядя на лист с именем сумасшедшей девчонки, сидели напротив гобелена.

— Я её лично выпорю, — сжала кулачки крёстная. Вальпурга успела успокоиться, повторно накрутить себя, вновь взять чувства под контроль и дать им свободу, — вожжами, розгами по голой заднице! Кричер!

— Да, Госпожа! Кричер слушает!

— Приготовь розги и лавку с ремнями в малой пыточной! Быстро! — перед тем, как испариться, домовик низко поклонился. — Я её на хлеб, на воду! — грозила в потолок Леди Блек.