Жизнь на «отлично!»

— Верю! — шмыгнула носом та, — Конечно, верю…!

Какой же Стёшка все-таки еще ребенок, — подумал я, глядя сейчас на подругу, — несмотря на свое совершенно не по-детски развитое тело.

— Ты знаешь, что по статистике шанс на то, что что-то пойдет не так во время лечения аппендицита, около одной десятой процента! Одной десятой, Стёш (ну, в запущенных случаях, а у Павлика именно такой, риски существенно повышаются, само собой, но Стёше об этом говорить ни к чему, разумеется)! А учитывая то, насколько хорошие здесь доктора…ну ты и сама это знаешь. Стёш…, вероятность того, что от гриппа с человеком случится нечто плохое выше, чем во время лечения аппендицита, а гриппом, как известно, многие болеют ежегодно, и даже по несколько раз!

Я положил свои ладошки на щечки подруги и вновь заглянув той в глаза, уверенным тоном произнес:

— Минут через десять — пятнадцать, операция уже завершится. Твой брат проведет в больнице еще что-то около недельки, восстанавливаясь! И все, Стёш! Выйдет отсюда он здоровеньким…

На этом месте, подруга, схватив меня в охапку, разрыдалась, уткнувшись мне в макушку. Нервное напряжение…

Услышав, как рядом со мной скрипнула кожа дивана, я, все еще плененный Стёшей, скосил глаза. Это теть Люда, шмыгнув носом, уселась рядом с нами.

— Люд, это ты? — услышал я голос с соседнего дивана и осторожно высвободился из рук подруги

Теть Люда обернувшись на голос, воскликнула:

— Ой…! Елизавета Федоровна, здравствуйте! Простите, не заметила вас…, — и тут же велела нам, — девочки поздоровайтесь!

— Здравствуйте, Елизавета Федоровна, — хором поздоровались мы (боже, меня всегда жутко бесило, когда там моя мама говорила мне: Саша, подойди, поздоровайся с «имя-отчество»)

— Людка, Стёшу я знаю, а вторая девочка — твоя племянница? — поинтересовалась женщина, глядя на меня

— Нет, это Стёшина подруга, — ответила теть Люда, — Злата

— А! Вот оно как! Хорошая девочка, очень заботливая! Настоящее золотце! Не осталась равнодушной и поймала меня, когда я едва не навернулась, а затем еще и воды принесла без всякой просьбы… Хорошая девочка, да. Впрочем, дочка у тебя замечательная, так что, ничего удивительного в том, что и подруги у нее такие же… А у тебя-то что стряслось, Люд?

— Да, сын у меня заболел… Аппендицит… Сейчас, вот, операция идет, — сказав это теть Люда не смогла сдержать слез

— Господи! — вздохнула Елизавета Федоровна, — Ну дай-то Бог, чтобы все хорошо закончилось! А у меня горе-то какое…

И далее, еще некоторое время, обе женщины негромко обсуждали свои печали. По словам этой самой Елизаветы Федоровны, у ее мужа выявили некую злокачественную форму опухоли печени, которая уже была то ли аж на последней стадии, то ли на предпоследней…

Стёша, не выдержав напряжения от ожидания, встала и пошла нарезать круги по рекреационному залу и коридорам клиники, ну а я вновь побрел к кулеру.

Осторожно, маленькими глоточками потягивая из стаканчика холодную воду, заметил вдруг Мишаню, который весьма эффектно стоял «руки-в-брюки» и смотрел на…

Я проследил за направлением его взгляда.

Да на мою Стёшу он смотрит, которая по округе носится, словно с пропеллером в одном месте! И этот его взгляд…

«Жена друга — не женщина!», — вспомнил я слова одного своего не слишком уже трезвого камрада там, когда мы небольшой компашкой жарили шашлыки у него на даче. Обсуждали тогда, помнится, развод его брата, жена которого в один прекрасный день, собрав манатки, свинтила жить к приятелю этого самого брата (очевидно, бывшему уже приятелю) и речь зашла о супружеских изменах.

— Жена друга — не женщина, да… А как насчет дочери друга? — пробормотал себе под нос я, залпом допивая остатки воды

— Чего ты сказала, не поняла? — переспросила меня, одетая в домашний халатик и веселенькие тапочки, круглолицая девица лет двадцати с чем-то, в очках, и с марлевой повязкой на левом глазу, судя по всему, решившая, что я обращаюсь именно к ней

— Нет, ничего…это я так, мысли вслух, — ответил я и выбросив стаканчик в урну, отошел от кулера

Мишаня, почувствовавший на себе чужой взгляд, повернул голову в мою сторону, а спустя мгновение, быстрым шагом направился к теть Люде. Ну, и я направился к ней же…

Когда я подошел к ним, та, приложив ладонь к сердцу и с огромным облегчением выдохнув, сказала:

— Спасибо тебе огромное, Миш! У меня уже все нервы закончились…

— Ну, Люд, это наша ежедневная работа и мы ее делаем хорошо, — улыбнулся в ответ Мишаня

— Операция окончена? — поинтересовался я у Главного Врача, и в этот момент подошла Стёша, у которой «ушки были на макушке», моментально уцепившаяся за руку матери

— Да! Все прошло очень хорошо, пойдемте! — ответил тот, и, развернувшись, направился в сторону операционной, ну, а мы, потопали вслед за ним

Позже. В палате.