Жизнь на Земле. Естественная история

Даже теперь мы не знаем, что побуждало этих людей рисовать. Может быть, рисунки входили в культовый обряд: если шевроны, окружающие большого быка, символизируют стрелы, то назначением их было обеспечивать успех на охоте; если вздутые бока коровы подразумевают беременность, их, вероятно, рисовали в процессе ритуалов, которые должны были увеличивать плодовитость диких стад. А может быть, все было гораздо проще и люди брались за кисти и краски потому лишь, что им нравилось рисовать и искусство давало им радость само по себе. Не исключено, что будет ошибкой искать одно всеохватывающее объяснение. Считается, что самые древние рисунки появились 30 тысяч лет назад, а наиболее поздние — около 10 тысяч. Промежуток между этими двумя временными точками примерно в шесть раз превышает протяженность всей известной истории нашей цивилизации, а потому объяснять создание всех этих рисунков какой-то единой причиной можно не более, чем утверждать, будто музыка, гремящая в современном ресторане, несет ту же функцию, что и средневековые духовные песнопения. Тем не менее адресовались ли они богам, или подросткам, проходящим инициацию, или ценителям живописи среди соплеменников, все они несомненно служили средством общения. И это свое свойство они сохраняют по сей день. Хотя точное их назначение нам неизвестно, мы глубоко ощущаем ту проникновенность, ту эстетическую чуткость, с какой неведомые художники сумели запечатлеть своеобразие и неповторимость силуэта мамонта, тревожно поднятых голов оленьего стада или грузной громады бизона.

Есть уголки мира, где еще возможно установить, какой смысл могут иметь подобные рисунки для охотничьего племени. Австралийские аборигены по-прежнему покрывают скалы рисунками, во многих отношениях очень похожими на доисторические рисунки в европейских пещерах. Для этого они выбирают обрывы или ниши, нередко в труднодоступных местах, и используют минеральные охры. Рисунки накладываются один на другой, они включают абстрактные геометрические узоры и обведенные абрисы ладоней и очень часто изображают животных, служащих аборигенам пищей: рогозубов, черепах, ящериц и кенгуру.

Некоторые рисунки неоднократно обновлялись, так как считается, что до тех пор, пока изображения животных на скале четки и свежи, сами эти животные будут в изобилии водиться в ее окрестностях. В других местах рисунки имеют культовое значение. Вальбири, например, живущие в Центральной Австралийской пустыне, верят, что мир создан великим духом-змеей — радугой, чей многоцветный хвост пересекает небосвод после грозы. Старики рассказывают, что змея-радуга обитает в норе у подножия крутого обрыва длинной, сложенной из песчаника гряды, которая находится в самом сердце племенной территории. Самой змеи ни разу не видел ни один человек, хотя на песке иногда остается след там, где она проползала. Много поколений назад люди нарисовали на обрыве белой охрой изображение змеи-бога — огромную волнистую дугу, обведенную красными полосами. Подковообразные фигуры рядом с ней, схожие с некоторыми геометрическими рисунками доисторического человека, обозначают людей, ее потомков. Рядом с ними на обрыве есть и другие символы — параллельные линии и концентрические круги, точки и шевроны: это следы предков-животных, ковровые змеи и копья.

Все эти рисунки из поколения в поколение восстанавливались мужчинами племени. Сам процесс восстановления уже является актом культового поклонения — общение со змеей, являющейся богом-созидателем. Старики вальбири регулярно отправлялись к обрыву, чтобы декламировать нараспев древние мифы и размышлять об их смысле. В расселинах на обрыве хранились реликвии змеи — округлые камни с выцарапанными на них абстрактными символами. Старики благоговейно их доставали, мазали красной охрой с кенгуровым жиром и пели. Прежде под изображение змеи приводили юношей, проходивших посвящение в мужчины,— им объясняли значение символов, пели и представляли в пантомимах древние легенды.

Нет никаких оснований полагать, будто австралийские аборигены находятся в более тесном родстве с доисторическими обитателями французских пещер, чем мы, но вот образ их жизни все еще очень близок к образу жизни людей каменного века. Человек разумный вел именно такое существование — охотился, собирал плоды, семена и съедобные корни — повсюду в мире на протяжении многих тысяч лет. Подобная жизнь очень сурова и полна опасностей. Медлительные и беспечные почти наверняка становились жертвами хищников, слабых подстерегала голодная смерть, старики не выдерживали тягот засухи. Те же, чьи организмы благодаря случайным генетическим изменениям лучше переносили воздействие окружающих условий, получали некоторое преимущество по сравнению с остальными. Они выживали и передавали это преимущество своим детям.