Жизнь началась (СИ)

Ночью, лежа на мягком полу я резко почувствовала неладное. Мне хотелось чего-то, но я не понимала чего. Потом стало больно. Очень больно. Боль поднималась изнутри, с каждой секундой затуманивая сознание. Хотелось кричать, и я кричала. Хотелось биться о стены, надеясь, что физическая боль сможет заглушить эту. Но как я ни старалась, ничего не получалось. Я сдалась, и чернота поглотила меня.

Пахнет домом и чем-то ещё. Запах знакомый, но я не могу его разобрать. Мама улыбается мне и получает улыбку в ответ. Подбегает маленькая Прим, смеётся, тянет папу за руку. Он смотрит на неё. Я узнаю запах. Пахнет кровью. Отец хватается за живот, корчится, падает, не может вновь подняться. Мама бежит к нему, падает на колени, смотрит в его лицо. Становится плохо, тошнит, голова кружится, на трясущихся ногах направляюсь к папе, но сзади меня хватает сестра, её личико залито слезами. Она истошно кричит и падает на пол, буравя потолок невидящим взглядом.

Резко открываю глаза, воздуха не хватает. Вокруг только белые стены. Оглядываюсь, ведь понимаю, что кто-то смотрит на меня. В дверном проёме, что является частью стены, стоит Пит и смотрит на меня, с почти ощутимой, болью. Всё моё тело дрожит. Это всё его вина! Если бы он не ушёл тогда, то этого всего могло бы и не быть! Моей боли могло бы и не быть!

– Это всё твоя вина!

– Китнисс? – выражение его лица изменилось, теперь он был испуганным и удивленным.

– Во всём виноват ты! – взревела я, и кинулась на него, но кто-то быстро закрыл дверь, я оказалась на полу.

Слёзы закипели в глазах, я кричала, я била кулаками в дверь, но ничего не происходило.

Пит смотрит на меня с любовью и ведёт за руку к телевизионной площадке. Цезарь приветливо машет нам, а зал взрывается аплодисментами.

– Пит, – улыбка Цезаря способна затмить солнце, – Кажется, ты что-то хотел сказать своей прелестной спутнице, – он делает кивок в мою сторону, по залу проносится волна умиления, – Мы в нетерпении!

– Китнисс, – его голос дрожит, Пит волнуется, – Я хочу сказать что, – его взгляд резко меняется, вновь появляется монстр, – Что ты грязная шлюха!!! – кто-то кричит, слёзы льются из глаз, не могу пошевелиться, – Тебя никто никогда не полюбит! Ты монстр!!! – он с силой бьёт меня по лицу.

Новь белые стены, вновь мягкий пол. Голова раскалывается, но я не обращаю на это внимание. Мне хочется одного : пойти и отомстить за себя! Дверь закрыта, никто не смотрел на меня. Сажусь в самый дальний угол, туда, где темно, где меня не будет видно, и жду. Слышны шаги, но возможно мне лишь кажется. Дверь бесшумно открывается, появляется медсестра с подносом еды. Реагирую молниеносно. Сбиваю её с ног, затаскиваю в палату, закрываю дверь и выбегаю. Направо, прямо, налево, снова направо, в лифт. Никого нигде нет, никто меня не останавливает. На улице распугиваю своим видом людей, но никто не спешит меня останавливать. Добегаю до самого большого, на мой взгляд, здания, странное чувство подсказывает, что я должна быть там. Это чуд. В здании нет охраны. Без проблем оказываюсь в зале заседаний, вся охрана там. Понимаю, чей это суд. Это суд Грега. Он стоит в самом центре, смотрит на меня, улыбается. Я верю ему, всегда верила.

– Он не виновен! Он не виновен!!!

– Не верьте ей! Она невменяема! – кричит психолог, – Невменяема! Она проходи лечение!

– Отпустите его!!! Отпустите!!!

– Китнисс! – Пит бросается ко мне, я с силой бью его в живот. Сильные руки хватают меня. Кто-то что-то колет.

Открываю глаза. Я снова в палате, но не могу ничем пошевелить. Опускаю голову вниз. Я в смирительной рубашке. Никого нет рядом. Пытаюсь подняться, ничего не получается, отчаиваюсь и кричу. Это приносит результат. Дверь открывается, появляется Пит, не останавливаясь, направляется в середину комнаты, опускается на пол, обнимает меня, целует, шепчет мне в волосы:

– Всё закончилось. Всё закончилось.

– Откуда ты знаешь? – так же шепотом спрашиваю я.

– Врачи посмотрели по датчикам, дальше всё будет хорошо, – он вновь целует меня.

– Этого больше не повториться?

– Прости, – и я понимаю, что это значит. Такое повторится и не раз. Я снова стану монстром.

– И ты меня прости, – любимый удивленно смотрит на меня, – За то, что ударила тебя.

– Это в прошлом, – наши губы слегка соприкасаются, – Помнишь, что ты мне сказала однажды. Теперь моя очередь пришла говорить тебе это. Ты не чудовище, ты жертва.

– Что случилось с Грегом?

– Твоё появление лишь доказало его вину. Он попадет в тюрьму, надолго.

– Зачем ты пришёл, тогда?

– Услышал как ты кричишь, не смог вынести всего этого. Это моя вина.

– Ты не чудовище, ты жертва, – я вновь повторяю эти слова.

Прошло два дня с момента прошлого приступа. Меня до сих пор не отпускали и не переводили в другую палату. С каждой проведенной здесь минутой, я боялась всё сильнее. Мысль, что я снова потеряю контроль, пугала сильнее замкнутого пространства. С каждой минутой я становилась всё более напряженной, кидаясь с вопросами на врачей, но так и не получала ответа.