Жизнь наградила меня

Я не помню, чтобы в то время Иосиф жаловался на здоровье. Но то, что уже тогда сердце у него не в порядке, было известно. Перед отъездом в Якутию Галя Дозмарова предупредила об этом начальника экспедиции, и это не осталось без внимания: его щадили. В следующем, 1960 году Иосиф, по его выражению, «рванул» из экспедиции в Ленинград в середине сезона. Объяснения этому поступку разным людям давались различные. Мне он говорил, что его заели комары. Якову Гордину он изложил соображения более высокого порядка, включая суровый характер начальницы экспедиции.

Кстати, с легкой руки Дозмаровой в Якутии оказалось много ярких персонажей, в том числе рано погибший талантливый поэт Леня Аронзон. Ездили туда на полевой сезон и Ефим Славинский, и Владимир Швейгольц, и Гоша Шилинский. Перечисленные выше лица связаны с именем Бродского хотя бы потому, что четыре года спустя им была оказана честь упоминания в газете «Вечерний Ленинград» за 29 ноября 1963 года в качестве друзей и сподвижников Иосифа Бродского, именуемого в газете «окололитературным трутнем».

«…Кто же составлял и составляет окружение Бродского, кто поддерживает его своими 'ахами' и "охами"?…Марианна Волнянская, 1944 года рождения, ради богемной жизни оставившая в одиночестве мать-пенсионерку, которая глубоко переживает это; приятельница Волнянской – Нежданова, проповедница учения йогов и всякой мистики; Владимир Швейгольц, физиономию которого не раз можно было обозревать на сатирических плакатах, выпускаемых народными дружинами;…уголовник Анатолий Гейхман; бездельник Ефим Славинский, предпочитающий пару месяцев околачиваться в различных экспедициях, а остальное время вообще нигде не работать, вертеться около иностранцев. Среди ближайших друзей Бродского – жалкая окололитературная личность Владимир Герасимов и скупщик иностранного барахла Шилинский, более известный под именем Жоры.

Эта группка не только расточает Бродскому похвалы; но и пытается распространять образцы его творчества среди молодежи. Некий Леонид Аронзон перепечатывает их на своей пишущей машинке, а Григорий Ковалев и В.Широков, по кличке "Граф", подсовывает стишки желающим…»[1]

Начало пути

Много лет спустя, пытаясь определить основные вехи творчества Бродского, я спрашивала его: «Когда ты написал свое самое-самое первое стихотворение?» «Не помню», – отмахивался он. «А стихотворение-то само помнишь?» – «Вспомню – скажу».

Про «самое первое» стихотворение я так и не узнала. Но всерьез Бродский начал, по его словам, «баловаться стишками» с шестнадцати лет, случайно прочтя сборник Бориса Слуцкого. Потом в геологической экспедиции в Якутии он услышал стихи студента Горного института Владимира Британишского. Как-то в Нью-Йорке, в году, кажется, 1987-м, Бродский поразил меня своей памятью, прочтя наизусть отрывок из стихотворения Британишского «О природе», напечатанное в сборнике «Первая встреча» (Лениздат, 1957 год):

Пейзаж за окном неназойлив,
Не то что какой-нибудь юг:
Глаза тебе так намозолит,
Что за два часа устают.
Там блещет природа роскошная,
На первый взгляд – разукрашенная,
Со второго взгляда – раскушенная
И для третьего взгляда – скушная.
Она предлагает навязчиво,
Насильно тебя очаровывая,
Знакомство – не настоящее,
А двух- или трехвечеровое.

«Я подумал, что могу это изобразить получше», – сказал Иосиф.

Самое раннее опубликованное стихотворение Бродского датируется 1957 годом. Вот оно:

Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.