Жизнь Наполеона

Испания уже полгода была объята огнем, а Наполеон все еще думал, что благодеяния представительного строя привлекут к нему все сердца. Он знал, что испанцы больше, чем какой-либо другой народ Европы, восхищаются его подвигами. Итальянцы и испанцы, по своему природному складу чуждые всякого легкомыслия, созданные из страстей и недоверия, лучше всех других способны судить о величии тех, кто возглавляет народы.

Если бы Бонапарт приказал повесить князя Мира, а Фердинанда VII отослал обратно в Испанию, дав ему с собой байоннскую конституцию и восемьдесят тысяч солдат, женив его на одной из своих племянниц и назначив французским послом умного человека, — он, несомненно, получил бы от Испании все те корабли и войска, какие она в состоянии была дать. Кто может определить, до чего дошло бы преклонение народа, у которого похвала становится славословием, а восхищение — экстазом?

Не подлежит сомнению, что Наполеона соблазнил пример Людовика XIV. После того как на поле битвы под Иеной ему был брошен вызов, он решил не отстать от великого монарха. Он сменил короля у единственного народа, к которому эту меру нельзя было применить. Предостережения, которые ему делал все время г-н де Талейран, тоже сыграли немалую роль в этом.

В те дни, когда Жозеф вступал в Испанию, а Наполеон как победитель возвращался в Париж, испытывая угрызения совести и верный своим ложным идеям, Испания была уже охвачена восстанием. В тот момент, когда Кастильский совет объявил созыв ополчения в триста тысяч человек, многие общины уже восстали по собственному почину. Не было села, где не образовалась бы своя Хунта. Испания внезапно явила зрелище, подобное Франции 1793 года, когда вся страна покрылась представительными органами, обсуждавшими опасность, которой подвергалось отечество. В Севилье, Бадахосе, Овьедо восстание вспыхнуло при известии о событиях, разыгравшихся 2 мая в Мадриде. Вся Астурия возмутилась, как только узнала о смене династии. Народ начал с жестокой расправы со всеми теми, кого он в своей ярости считал сторонниками французов или недостаточно пылкими защитниками родины. Высшие сановники были казнены; это имело следствием всеобщий террор и необходимость для всех тех, кто находился у власти, беспрекословно выполнять волю народа. Террор дал Испании армию.

Как только какая-либо из повстанческих армий терпела поражение, она вешала своего начальника. Испанцы были народом благочестивым и храбрым, но не одаренным военным духом. К регулярным войскам они издавна относились с неприязнью или пренебрежением. В этом они представляли полный контраст немцам. Они смотрели на эту войну как на войну религиозную, как на крестовый поход против французов. Для большинства солдат единственным отличительным знаком была красная повязка с надписью: «Vincer o morir pro patria et pro Ferdinando VII» [166].

После первой битвы между этими фанатиками и французами на полях Рио-Секо осталось двадцать семь тысяч трупов. Женщины с диким воем кидались на наших раненых и вырывали их друг у друга, чтобы умертвить самыми зверскими способами; они вонзали им в глаза ножницы или ножи и с жестокой радостью упивались зрелищем крови и предсмертных судорог[167].

Наполеон получил в Бордо известие о битве при Байлене, в которой Кастанос и Рединг принудили генерала Дюпона сложить оружие. Это была первая неудача Наполеона; она привела его в отчаяние. Ни поход в Россию, ни Ватерлоо не произвели на его гордый дух действия, хотя бы отдаленно напоминавшего то, которое возымело это поражение. Он в ярости воскликнул: «Что армия, в которой слаба дисциплина, крадет церковную утварь — это еще можно себе представить; но как можно в этом признаваться?» Минуту спустя он прибавил: «Я знаю моих французов; надо было крикнуть им: „Спасайся кто может!“ Через три недели они все снова сплотились бы». Он спрашивал присутствовавших: «Разве нет в законах статьи, по которой можно было бы расстрелять всех этих подлых генералов?»

Глава 42. Война с Испанией (продолжение)

Наполеон возвратился в Париж, но вскоре ему пришлось снова отправиться в Испанию. Мы, по обыкновению, не будем излагать общей истории этой войны, ибо для этого пришлось бы коснуться множества подробностей. У ворот Мадрида Наполеон произвел несколько смотров. Как обычно, вокруг него собралась огромная толпа, а один раз он даже очутился посреди большого отряда пленных испанцев. Лица этих фанатиков, побежденных, оборванных, сожженных солнцем, были ужасны.

Г-н де Сен-Симон, испанский гранд, бывший член Учредительного собрания, сражался в Мадриде против французов. По отношению к французам, обращавшим оружие против своего отечества, Наполеон придерживался весьма определенной политики. Г-н де Сен-Симон был схвачен и приговорен военным судом к смерти. Император не мог питать вражду к человеку, которого он не знал лично и который не принадлежал к числу опасных людей. Он обрек его на гибель по соображениям чисто политическим.