Жизнь навыворот (СИ)

  Серафима на автомате достала пачку, и только вытащив сигарету, опомнилась. Спине стало мокро.

  - Так, - содрала с себя пуховик, бросила в неудобное кресло рядом со своим рюкзаком, - я гуляла с Айном. В сквере он сорвался и побежал. Когда нашла, он прыгал вокруг этого мужика, и мужик был ранен.

  Тёма подошел, приподнялся на цыпочки, сверля Серафиму подозрительным взглядом:

  - В ушах не шумит? Голова не кружится? Голоса там всякие, нет? А ну закрой глаза и дотронься пальцем до носа.

  - Этим? - средний палец проплыл перед глазами Артемия неверующего. - Я трезвая, Тём. И на зрение не жалуюсь.

  - Фамилию, имя, отчество свое назови?

  - Андреева Серафима Олеговна. Паспорт показать?

  - А я кто?

  - Артём Петрович Даманский. Хирург и бабник.

  - Ну, допустим, - врач поскреб русый затылок. - В общем так, времени до утра. Проспится, забирай его на все четыре стороны. Я как самовольный уход оформлю.

  Артём постоял, какое-то время, раскачиваясь с пятки на носок, потом решительно сунул мячик в карман:

  - Тут останешься?

  - Да. Вдруг спящая красавица раньше очнется.

  Пошла, переставила стул поближе к кровати. Извлекла из рюкзака планшет.

  - Так, может, поцелуй его, для ускорения процесса, - сверкнул идеальными зубами Тёма.

  - Не могу, Тём, - уселась, забросив ногу на ногу, - сам знаешь, у меня принцип.

  - Уверен, он не будет против.

  - Вот очухается, спрошу. И навешай лапши Татьяне, а то она там уже в предвкушении международной сенсации.

  - Если что понадобится, звони.

  - Ага. Кстати, Тём.

  - Чего? - тусклый свет из коридора, просачивался в палату через открытую дверь.

  - Спасибо, - послала воздушный поцелуй.

  Мужчина сделал вид, что перехватывает его и, подув на ладонь, отправил обратно. Улыбнулся в ответ на ее улыбку и, наконец, ушел, оставив Серафиму наедине со странным пациентом.

  Глава 2

  Курить хотелось зверски. Судя по крупным, явно мужским часам, редко покидавшим татуированное запястье, она торчала в палате уже прилично. Серафима забросила в рот жвачку, недовольно глянула на покрасневший индикатор планшета, потянулась, разминая затекшие плечи, достала из рюкзака зарядку и отправилась на поиски розетки. Пристроив голодный девайс к кормушке, подошла к окнам, прикрытым широкими бежевыми жалюзи, в тон стенам.

  За стеклом октябрь сдавал вахту ноябрю. Луна уныло освещала больничный городок. Ветер, готовя деревья к зиме, сбивал последние упрямые листья. Интернет подтвердил предположения Серафимы: людей с синей кровью не бывает, в животных они превращаются только в книжках и кино, а трупы растворяются отнюдь не в воздухе. Зато символы с ножен, предусмотрительно сфотографированных перед выездом, стали неплохой зацепкой. Оставалось только понять, какое отношение имеет незнакомец к древним кельтам. Или скандинавам.

  Если бы не представление в парке, испарившиеся противники и, главное, странная кровь, Серафима бы со спокойной совестью записала странного парня в косплееры и давно спала дома в обнимку с любимой подушкой. Но журналистский зуд не отпускал, а информации было до отвратительного мало. И курить хотелось как обычно в больницах.

  Первую затяжку она сделала мерзким февральским днем, когда Артём вытащил ее на улицу и у входа в безнадежно серое отделение реанимации сообщил, что брата больше нет. Тима так и не выкарабкался после нападения, оставив Серафиму один на один с прекрасным новым миром. С тех пор она, если верить предостережениям Минздрава, ежедневно убивала себя никотином. Ненавидела больницы, февраль и стражей порядка - виновных так и не нашли. Да и не искали особо.

  Неясный шорох прервал мучительную ретроспективу. Серафима резко развернулась и уткнулась взглядом в мужской торс, вполне достойный резца Микеланджело. Пряди волос серебрились на бледной коже, вызывая почти детское желание схватить и подержаться. Лунный свет стыдливо касался груди, стекал по широким плечам и ледяной коркой застывал в лазуритово-синих глазах, изучающих Серафиму с отстраненным интересом.

  - Привет, - изобразила подобие улыбки. - Как самочувствие?

  И радиоактивной вишенкой на торте этого безумного вечера стала фраза на совершенно непонятном языке, произнесенная глубоким мужским голосом.

  - Вы говорите по-английски?

  Язык Серафима знала серединка на половинку, но надо же с чего-то начинать.

  - Английский?

  Это оказалось единственным словом не считая эпизодических предлогов и союзов, которые она смогла разобрать.

  - Ждать. Пожалуйста, - попросила, набирая номер. - Тёма, не занят? Тогда дуй ко мне, спящая красавица очнулась.

  Мужчина вслушивался в разговор. Либо он великолепно владел собой, либо, и правда, ничего не понимал. Решив прибегнуть к самому универсальному из языков, Серафима ткнула себя пальцем в грудь и отчетливо произнесла:

  - Серафима, - и добавила по-английски. - Я есть.

  Ответом стал внимательный взгляд и мелодичное:

  - Има?

  - Има, - кивнула, принимая очередную вариацию своего имени. - Я есть Има. Ты?

  Незнакомец колебался. Застыл прекрасной статуей. Только нечеловечески яркие глаза сканировали собеседницу, которая старалась держаться дружелюбно и не делать резких движений.