Жизнь навыворот

– Доброе утро, леди и джентльмены, – хорошо поставленный голос едва заметно поскрипывал. – Тема сегодняшней лекции Джеффри Чосер и его 'Кентерберийские рассказы'. Всех, кто на галерке слушает музыку, я попросил бы из уважения к предмету выбрать англоязычный плей-лист. Итак, кто скажет к какому периоду относится творчество Чосера?

Тупая боль отступала. Работа, в отличие от родных и женщин, Игоря не подводила никогда.

Серафима прижалась к бледно-желтой стене, пропуская табун излишне нарядных студенток, похмельных студенток и студенток, которые, похоже, действительно пришли в институт учиться. Изредка в разноцветном потоке мелькали раритетные особи мужского пола. Преподаватель вышел последним. Неудивительно, что дамы на кафедре отзывались о нем с придыханием, а на лекции такой аншлаг. Мужчина был достаточно молод и явно дружил с физкультурой.

– Игорь Станиславович? – сделала шаг навстречу.

– Да?

Их глаза оказались на одном уровне.

– Меня зовут Серафима. Мне вас порекомендовали, как специалиста по новоанглийскому периоду. Не уделите мне десять минут?

Долгий изучающий взгляд, в котором отобразилось явное сомнение в способности Серафимы отличить новоанглийский период от среднеанглийского.

– Разве что десять. У меня следующая пара.

– Спасибо!

Не теряя времени, врубила трек, наспех смонтированный из реплик Аргита. Игорь слушал так, что Серафима решила опять поверить в Деда Мороза.

– Вы ведь понимаете, что он говорит? – уточнила на всякий случай.

– Разумеется, хотя мой коллега, похоже, решил пошутить и добавил в английский текст немного латыни и новоирладнского.

Боясь спугнуть удачу, Серафима включила пай-девочку.

– Игорь Станиславович, этот человек – мой гость и я буду безгранично признательна, если вы поможете поговорить с ним. Я готова оплатить ваши услуги переводчика.

– Девушка, я не знаю, откуда вы взялись, – произнес холодно, – но я не участвую в розыгрышах. Хорошего дня.

Игорь развернулся и зашагал в сторону преподавательской.

– Его зовут Аргит Тиаланах, – Серафима догнала мужчину, – вчера я нашла его в парке без сознания. Сейчас он находится в моей квартире. И это единственный понятный язык, на котором он разговаривает.

– А есть еще непонятный?

Игорь притормозил. В карих глазах мелькнуло любопытство.

– Да. Вот.

Этот файл получился короткий, буквально пара предложений.

– А можно еще раз?

Игорь прослушал запись трижды.

– Интересно, – поправил очки.

– Игорь Станиславович, это не розыгрыш. Мне действительно очень нужна ваша помощь.

После сумасшедшей ночи вид у Серафимы был достаточно страждущий, а в голосе звенело неподдельное отчаяние.

– У меня еще одна пара.

– Я подожду!

– Ну, хорошо, – сдался Игорь.

– Вот, – вытащила из рюкзака блокнот и поспешно нацарапала на листе номер, – мой мобильный. Буду ждать вас после окончания второй пары за проходной. Я на машине. И, скажите, сколько это будет стоить?

– Серафима, – чтобы вспомнить имя, Игорь заглянул в бумажку, – я помогу вам. Не в моих правилах отказывать женщинам, попавшим в затруднительное положение. И давайте не будем о деньгах.

Похоже, он говорил серьезно. И этот факт удивил Серафиму куда больше происшествия в парке и знакомства с домовый. Бывают же чудеса!

– Благодарю, – по губам скользнула быстрая улыбка. – Тогда до встречи.

Перед семинаром Игорь даже успел выпить кофе. Странный язык не шел у него из головы.

Серафима познала дзен в четыре утра, покупая в круглосуточном мини-маркете молоко для домового. И варенье. Клубничное.

Когда она, возопив, слиняла на кухню, туда притащился Айн и начал бить голодную чечетку. Следом пришел Аргит, в руках у которого недовольно болтался бурчащий Савелий. Все выжидающе смотрели на Серафиму.

– Сидеть, – скомандовала, открывая собачьи консервы. – Можно.

Довольная морда нырнула в миску.

– Аргит.

Серафима привлекла его внимание и демонстративно разжала кулаки. Савелий шлепнулся на светлый кафель. Потер зад, скривился и погрозил мужчине крохотным кулачком:

– У-у-у, нехристь!

Сделал было шаг в коридор, но Серафима крепко схватила его за рубаху.

– Куда?

– Дедушка старенький, – закряхтел басовито, – дедушке пора спать.

– Дедушка сейчас быстро расскажет, как он здесь очутился. Иначе я за себя не отвечаю.

Ее голосом можно было резать стекло.

– Опять грушу колотить пойдешь? – в черных, как маслины, глазках домового читалось осуждение. – Али самогонку свою иноземную хлебать?

Серафима сделала очень глубокий вдох.

– Има?

– Что?!

Ярость в серых глазах схлестнулась с нетерпением в синих. Аргит слегка наклонил голову и отчетливо произнес:

– Меч.

Это английское слово Серафима хорошо запомнила еще в больнице. Выругалась, указала взглядом на говорливого мужичка, а, когда Савелий, возмущенно дрыгая ногами, опять взлетел в воздух, пошла в спальню. Получив упакованный в пакет клинок и, на сей раз аккуратно поставив домового на пол, Аргит подошел к обтянутой дерматином двери.

– Идти. Парк.

– Сейчас? – обреченно спросила Серафима.

– Има, парк. Идти.

Мужчина взялся за ручку. Вспомнив печальную судьбу приборной панели, Серафима закатила глаза и зло выдохнула: