Жизнь не так коротка (сборник)

Лавочка была почти готова, так, кое-какие мелочи оставались… Получилась она необычной формы, слегка грубоватая, но зато очень прочная и удобная. Крюков покурил, прежде чем сесть на нее первый раз, волновался почему-то. Но ничего, не скрипнула, почти не прогнулась… Хорошая вещь, подумал он. Втроем сидеть можно, выдержит. Даже жалко оставлять ее здесь. Ну ладно, если что – сделаю другую, еще и лучше, теперь знаю как.

Хорошо бы дом построить, подумал вдруг он. Свой собственный дом. Своими руками…

Вдруг в цех зашел парень, довольно еще молодой, невысокий, даже щупловатый какой-то, но с властным выражением лица, с повадкой человека, привыкшего отдавать приказы. И Крюков вспомнил: это новый начальник «деревянного» цеха, Леонид Силантьев, старый-то ушел на пенсию, недавно взяли вот этого. Парень быстро оглядел Крюкова, лавочку, на которой тот сидел, нервно покуривая, на опилки и обрезки досок…

– Погаси.

Крюков послушно затушил сигарету.

– Сам сделал? – спросил парень так, словно они сейчас долго говорили о чем-то важном, но вот отвлеклись на случайный предмет. – Интересная конструкция. Сколько времени потратил?

– Не знаю… часа три.

– А ну-ка, – сказал парень, жестом велев Крюкову встать. И Крюков, как будто так и надо было, послушно встал и отошел в сторону. Парень сел на его место, покачался на лавочке, испытав ее на прочность. Особо усердствовать не стал, видимо, сразу понял то, что ему нужно было узнать.

– В роду столяры были? – начал он словно допрос с пристрастием.

– Кажется, дед плотничал в деревне…

– Ага. А что ты вообще здесь делаешь? – спросил он Крюкова так, будто тот был в чем-то виноват.

– Работаю я, – растерялся Крюков.

– Работаешь! – усмехнулся парень. – Слесаришь?

– Да.

– А в нормальной работе хочешь себя попробовать?

– Да хотелось бы…

– Ну что, тогда иди ко мне. Три месяца учеником, потом получишь второй разряд. Через полгода – третий. И так далее…

– А деньги? – робко спросил Крюков.

– Сначала, понятно, деньги будут ерундовые. Так ты ж сырой материал, как вот эта твоя скамейка, – Силантьев пристукнул костяшками пальцев по дереву. – Тебя же учить и учить, воспитывать. Зато потом…

Все было ясно. Человеку этому Крюков поверил сразу.

– Значит, мне увольняться? – спросил он, не раздумывая ни минуты.

– Сделаем перевод, я поговорю с твоим фюрером, думаю, он мне не откажет… И кстати: если увижу, что куришь в цеху, штрафовать буду без разговоров. На первый раз. На второй – уволю. Доступно?..

«А завтра я снова увижу ее», – подумал Крюков невпопад. И ему вдруг представилась волшебная картина: зима, Рождество, поздний вечер и мороз, дом в деревне, внутри чисто и тепло, потому что натоплена печь, а из трубы к небу, к безжизненной бледной луне и блестящим звездам медленно поднимаются вместе с дымом звуки рояля – торжественные, серьезные.

Словно бы какой-то давно вывихнутый сустав встал на свое место, и боль ушла.

Волосы Рассказ

Жена Андрея Петровича Караваева снова покрасила волосы. На этот раз в совсем уж странный ярко-морковный цвет, какого на самом деле и не бывает.

Волосы у нее были короткие, словно приклеенные к голове и проглаженные для верности утюгом. Теперь, перекрашенные в очередной раз, они стали похожи на красный войлочный парик. Но жена Андрея Петровича ходила очень довольная и думала, наверное, что теперь при взгляде на нее мужчины будут падать от восторга. Андрей Петрович только в кулак покашливал. Что ему делать с этой напастью, он не знал.

– Ты бы, Лидочка, нашла какой-нибудь другой оттенок…

Но деликатность мужа Лидию Сергеевну только раздражала.

– Мне нравится, дорогуша. Отстань. Ты в этом ничего не понимаешь.

Андрей Петрович тяжело вздыхал. Когда женщине за сорок, она, случается, выделывает странные штуки со своей внешностью.