Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

Князь Андрей Александрович обиду не заметил и даже улыбнулся подобострастно. Пусть хан Ногай говорит, что его душа пожелает, лишь бы не защищал Дмитрия. Теперь, когда в его, Андрея, руках ярлык на великое княжение, он чувствует себя уверенно даже в Орде. В том князь Андрей убедился, когда, возвращаясь на Русь, на него наскочил тысячник Челибей. Его воины охватили небольшую княжескую дружину полукольцом и готовы были обнажить сабли. Челибей сидел подбоченясь. Он не любил русского конязя за то, что тот, бывая в Орде, обходил его дарами. Теперь тысячник возьмет себе все, что везет конязь урусов.

Но тут Андрей Александрович полуобернулся в седле так, чтобы тысячник увидел ханский знак.

Челибей, слетев с седла, склонил голову. Его воины расступились, и дружина князя Андрея в молчании двинулась своей дорогой.

А когда городецкий князь Андрей вернулся на Русь с ханским ярлыком, то потребовал к себе удельных князей, и тогда никто не посмел его ослушаться, враз забыли, что Дмитрий был великим князем.

Не питали удельные князья любви к князю Андрею, но всем ведомо, что он в Орду дорогу протоптал, приведет ордынцев - и разорят неугодного князя…

Велика Русь Залесская - земли ее от Белоозера до Рязанщины и от Ладоги до Урала, топчут ее копыта татарских коней, и стонут русичи от ордынского ига. Господи, вопрошают они, минет ли Русь чаша горькая или изопьет она ее до дна? Только тебе это и ведомо!

Однако князя Андрея совесть не трогала: о чем мечтал, получил - из Городца сел во Владимире великим князем и тем Орде обязан. Кланялся ханам, но тому находил оправдание: разве отец его, Александр Невский, не стоял перед ханом Берке на коленях? А не он ли, славный князь Новгородский, гнев татар на меньшего брата Андрея обратил? Власть сладка, даже кровь родная и та не всегда к разуму взывает. Эвон, еще со времен Киевской Руси распри среди князей были, брат на брата войной шел…

* * *

Ковер в ярких цветах по всему шатру. Если долго смотреть на него, то видится весенняя степь. Ногай любил степь. Много-много лет назад мать рассказывала ему, что он родился в дни цветения трав, и то известно луне и звездам.

Хан убежден, он живет под покровительством луны, небо свидетель тому. Ногай пережил уже не одну жену, и конязь Андрей обещал привезти ему юную красавицу из Урусии. Ногай изъявил ему свое желание и спросил, верно ли говорят, будто у Андрея молодая и красивая жена.

Конязь урусов испугался, как бы Ногай не потребовал к себе Анастасию, но хан заметил, смеясь, что сорванный цветок быстро вянет…

Дождь лил всю ночь, и лишь к утру распогодилось и засияло солнце. Когда Ногай, откинув полог, вышел из шатра, омытая степь блестела и чистый воздух был подобен родниковой воде. У шатра стояла грозная стража, на древке обвис бунчук - символ ханской власти, а на дальнем кургане маячили дозорные. К хану подскочил начальник стражи, богатур Зият, поприветствовал Ногая. Тот кивнул, не проронив ни слова.

В степи видны редкие юрты. Вчера утром Ногайская Орда откочевала к гирлу Днепра. Угнали стада и табуны, а сегодня свернут ханский шатер. Верные темники Сартак и Сагир поведут за Ногаем его любимые тумены.

Хан щурился и потирал ладонью изрытое оспой лицо, поросшее жидкой седой растительностью. День обещал быть не жарким, не изнуряющим. Старый раб поднес хану парное молоко кобылицы. Ногай выпил молча, пожевал испеченную на костре лепешку, после чего подал знак, и ему подвели тонконогого скакуна. Воин придержал стремя. Хан - и годы не помеха - легко оказался в седле. Заиграли трубы из буйволиных рогов, и тотчас из-за дальних курганов одна за другой вынеслись сотня за сотней. Горяча коней, темники подскакали к Ногаю, и по повелительному жесту хана тумены выступили в поход.

Пропустив войско, Ногай привстал в стременах, еще раз оглядел степь, пустил повод. Изогнув шею дугой, конь легко взял в рысь. Следом тронулись верные телохранители. Они ехали в безмолвии, не нарушая мыслей хана. Глаза у Ногая - узкие щелочки, и не поймешь, смотрит ли он. Но это обманчиво: хан все видит и слышит. Легкий ветерок обдувает его задубевшее от времени лицо, ерошит неприкрытые волосы. Ногай верит телохранителям, преданным богатурам, их жизнь принадлежит ему, хану огромной Ногайской Орды.

Когда темник Ногай откочевал от Золотой Орды, Берке был во гневе, но что он мог поделать с Ногаем, чье войско по численности не уступало ханскому?

Тохта, сделавшись ханом с помощью Ногая, смирился с его независимостью, признал его ханом Ногайской Орды. Но Ногаю известно, как коварен хан, и потому он давно не появлялся в Сарае и не встречался с Тохтой, хотя тот и зазывал его.

Ближе к обеду Ногай, не покидая седла, пожевал на ходу кусок лепешки с сушеной кониной, запил глотком кумыса из бурдюка, поданного слугой.

Еда подкрепила хана, и теперь он продолжит путь, пока солнце не коснется кромки степи.

За Ногаем не следуют кибитки его жен, они впереди, вместе со всеми вежами; и сыновья хана не прячутся за спину отца, они в передовом тумене и, если потребуется, первыми примут бой.