Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

С заутрени Исмаил вернулся в свой домик, где его ждала еда: гречневая каша и кружка козьего молока. Старая монашка, многие годы прислуживавшая еще епископу Феогносту, подала на стол и тут же удалилась. Монашка была молчаливой, и Исмаил не мог даже вспомнить, какой у нее голос. Но он был благодарен ей, что после смерти Феогноста не ушла в монастырь, а осталась следить за хозяйством в доме.

После утренней трапезы владыка отправился на узкие кривые улочки города, где жил русский мастеровой люд, стучали молотки, звенел металл и пахло калиной…

Сарай - город многоязыкий, шумный, здесь, казалось, собрался народ со всей земли. На огромные, богатые базары съезжались купцы отовсюду. В городе селились кварталами. Те, которые начинались от церкви, - православные, христиане; от мечетей - мусульманские; от синагоги - иудейские.

Исмаил обходил русские кварталы, заходил к тем, то по каким-то причинам не мог бывать в церкви, поддерживал их словом, а иногда и деньгами.

Беден приход в сарайской церкви, разве когда помогут наезжающие русские князья. На их подаяния живет храм в Орде…

* * *

Покидая Ростов, великий князь узрел юную холопку. И хоть была она еще отроковицей, но обещала превратиться через год-другой в стройную, пригожую девицу.

Спросил:

- Чья девка-то? Тиун ответил поспешно:

- Князь Константин из Углича привез, да так и прижилась.

- Девку на себя беру, - бросил князь Андрей и велел собрать ее. - Зовут-то как?

- Дарьей, - снова ответил тиун. - Только уж ты, князь, не обидь ее, смирна она.

- Твое ли дело, старик…

Повыла Дарья да и села в телегу. А чтоб не сбежала, приставили к ней для догляда молодого гридина Любомира.

Везут Дарью, а рядом гридин на коне и на нее поглядывает. Гридин собой пригож, рослый, широкоплечий, все норовит в глаза Дарье заглянуть. И невдомек ей, что он уже утонул в ее голубых очах.

Млеет Любомир, и сердце счастливо постукивает. Догадался: не любовь ли к нему явилась? Одно ему невдомек: зачем великий князь забрал отроковицу во Владимир.

* * *

Лето на осень повернуло. Первые заморозки тронули траву. Она прижухла, и лист на деревьях прихватило. Ярче заалела рябина, ждала зимнего снегиря. Заметно укоротился день.

Сразу же за городом, где лес почти подступил к крепостной стене, гридин Любомир поставил силки.

Хитро приспособил на лису и изловил-таки, крупную, огненную. Обрадовался: не для себя изловил - для Дарьи. Снял шкуру, вычинил и принес в холопскую, где Дарья жила.

- Будет тебе шапка в зиму, - проговорил он, смущаясь.

Покраснела Дарья, однако от подарка не отказалась. Никогда и никто не баловал ее. А гридин ей приглянулся еще с того дня, как везли ее во Владимир из Ростова.

На княжьем дворе Дарью приставили к княгине Анастасии. Строга княгиня, но Дарью не обижала. А вот великого князя Дарья побаивалась - всегда хмур и взгляд колючий. Заметил он, что гридин Любомир на Дарью заглядывается, одернул сурово:

- Холопка эта не для тебя, гридин.

Озадачил Любомира, призадумался тот, почему князь сказал так.

* * *

Незаметно и осень миновала, зима не заставила себя ждать. Завалила снегом Русь, замела дороги, заковала реки в ледовые мосты, давят морозы.

По первопутку, едва унялась погода, приехал во Владимир из Москвы князь Даниил Александрович. Великий князь встретил брата в сенях. Обнялись и, дождавшись, когда Даниил скинет шубу и шапку, направились в гридницу.

Великий князь удивился приезду брата: московский князь в последнее время наезжал редко. Но не спросил, то привело Даниила во Владимир, решил дождаться, когда тот сам расскажет. А Даниил не спешил, посетовал на скудную дань: в полюдье столько собрали, дал бы Бог до нового урожая дотянуть. А еще пожаловался на бедность Московского княжества, посокрушался, что отец, Александр Ярославич, его, Даниила, обидел. Видать, решил, коли Даниил молод и несмышлен, спорить не станет, так дал ему в удел малую волость…

Великий князь слушал молча. Да и о чем речь вести? Чай, не на него, Андрея, Даниил жалуется, а на отца.

Ко сну Даниил отошел, так и не заведя разговора, с чем приехал. И лишь на другой день, когда собрался уезжать, сказал:

- Ты, Андрей, великий князь, над всей Русью встал. Так к чему еще глаз положил на Переяславскую землю? Поди, ведаешь, что князь Иван завещает ее мне после смерти своей?

Великий князь отвел глаза, пробормотал:

- Еще князь Иван жив, а ты, брат, делишь шкуру неубитого медведя.

- Нет, Андрей, не хочу меж нами распрей и оттого приехал к тебе, чтоб помнил и на Переяславль не зарился.

- Что плетешь?

- Истину зрю. Не чини мне обиды, не озли меня.

- Аль с угрозами?

- Кой там. Не заставляй нас с Иваном слезами омываться, управы у хана искать.

Ухмыльнулся князь Андрей:

- На великого князя замахиваешься? Думал, ты ко мне, Даниил, с добром. Я ведь тебя любил как брата меньшего.

- Коль любишь, так и чести. Помни, отец у нас один - Невский.

- Мне ли не ведомо? Аль я от отца отрекаюсь? Поди, не забыл, как он завещал о единстве Руси печься? Оттого и хочу, чтоб вы все под единой властью ходили.

- Под твоей?

- Я - великий князь.

- Ну-ну…

С тем московский князь покинул Владимир.

* * *